Так начиналась одна из наисложнейших работ ХХ века - создание ПРО. Часть 2.
После памятного заседания НТС ТГУ в сентябре 1953г и последующей работы созданной им комиссии по проблемам ПРО, начальник отдела 31 Г.В. Кисунько, с разрешения ИО начальника КБ-1 Ф.В. Лукина, продолжил анализ возможности создания системы противоракетной обороны (ПРО). Первые прикидочные расчеты он сделал ещё летом 1953г на отдыхе в г.Сочи [2], что и позволило ему выступить на заседании НТС достаточно аргументировано. Теперь же требовался более углубленный анализ. Ранее, в 1949г, под руководством Г.М. Можаровского в НИИ-88 (г.Подлипки, МО) проводилась НИР по обоснованию тактико-технических требований (ТТТ) к ПРО района. В 1950г, в связи с открытием работ по «Беркуту», эта завершенная НИР не имела продолжения; и лишь в 1954г отчеты по НИР были использованы начальником лаборатории Н.А. Лифшицем, которому в КБ-1 была поручена проработка вопросов ПРО, и который завершил её также выпуском отчёта в августе 1954г. С середины 50-х годов, с развитием ракетной техники, проблема ПРО встала особенно остро потому, что МБР с ядерным снаряжением, и маршалы в этом были абсолютно правы, обладала мощнейшими поражающими возможностями, неуязвимостью в полете и возможностью скрытного применения с межконтинентальных дальностей.
К этому времени несколько сотрудников отд. 31 под руководством Г.В. Кисунько, основываясь на опыте создания системы ПВО «Беркут», интенсивно работали над проработкой облика будущей системы ПРО. Определился первый компонентный состав системы:
1. Радиолокатор дальнего обнаружения (РЛС ДО).
2. Радиолокатор точного наведения (РТН).
3. Противоракета (ПР) с поражающей боевой частью (БЧ).
4. Радиолокационная станция визирования противоракеты (РСВПР), совмещённая со станцией передачи команд на противоракету (СПК).
5. Система передачи данных и связи (СПД).
Были рассчитаны предварительные исходные данные и сформулированы требования к этим компонентам. А требования эти по тому времени были уникальными, нигде в мире ещё не реализованными, но по предварительным расчетам всё-таки достижимыми. И суть этой уникальности состояла в следующем.
В отличие от самолетов, летавших тогда со скоростью до 500 м/с, скорость межконтинентальных баллистических ракет (МБР), несущих головную часть (ГЧ или ББ) с ядерным боезарядом составляла 3 кМ/с, а в перспективе – 7 кМ/с, и время подлёта, например, к Москве, даже из США составляла не более 30 минут (из Европы – не более 15 минут), т.е. на обнаружение и ликвидацию имелось в лучшем случае (если обнаружить старт МБР при выходе её из шахты) всего 30 минут.
Для безопасного для территории страны перехвата ББ на дальности, например, 1000 км от столицы, время подлёта ПР при её скорости, скажем, 1000 м/с (а такую ПР ещё нужно было создать) составит чуть более 15 минут! Т.е. из имеющихся для перехвата 30 минут половину заберёт полёт и управление противоракетой. А за оставшиеся 15 минут необходимо обнаружить цель, взять её на сопровождение, построить траекторию цели, рассчитать точку встречи и дать команду на старт ПР. Если цель, к примеру, обнаружить на рубеже 1500 км, то на всё остальное останется одна-две минуты; значит либо нужно приближать рубежи поражения ББ МБР и тем подвергать свою территорию опасности воздействия поражающих факторов ядерного взрыва, либо отодвигать рубежи обнаружения до 2000-2500 км, т.е. создавать новые РЛС, которых в мире ещё не было!
Напомним, шёл 1954 год! В начале 50-х годов техники, и даже многих разделов теории (прежде всего в области радиолокации, связи, ракетостроения, вычислительной техники, программирования и управления) для решения этих задач не существовало. Радиолокаторов, которые могли бы обнаружить и сопровождать цель на дальностях более 1000 км, в мире ещё не было. Эффективная поверхность рассеяния (ЭПР) ББ и корпуса последней ступени были известны лишь приблизительно. Противоракеты со скоростью полёта более 700 м/с ещё не существовало. Элементную базу, в т.ч. высокочастотную, для реализации точностных и энергетических характеристики РЛС, которая могла бы обеспечить точное наведение ПР и поражение ББ, в стране предстояло в значительной степени создавать заново. Для формулирования требований к перегрузкам ПР для целей, летящих с космической скоростью, при невыбранных способах её наведения не было исходных данных.
Было понятно, что в условиях жесткого временного баланса работы системы, ручные операции полностью исключались. Значит в состав системы необходимо вводить ЭВМ, которая впервые кроме рутинных задач по скоростным вычислениям, должна была обеспечить и управление процессом перехвата ББ. Но требования к быстродействию ЭВМ, которые в реальном времени могли бы управлять процессом наведения ПР и обработкой траекторных данных, и возможность вообще создания такой ЭВМ также ещё только предстояло определить. Кроме того, цель (ББ) нужно было не просто перехватить, но и поразить с минимальным ущербом для обороняющегося объекта или района. Первая информация об уязвимости головных частей МБР говорила о том, что нейтрализовать ядерный боезаряд можно только осколочно-фугасной боевой частью (БЧ). Такие работы в мире ещё в то время не проводились [13]!
Поэтому при проектировании системы ПРО Г.В. Кисунько определил следующие принципы, или подходы:
1. Баллистическая цель, несущая ядерный заряд, должна быть уничтожена на значительном расстоянии от обороняемого города с помощью противоракеты с осколочно-фугасной БЧ.
2. Баллистические цели – ядерные боеголовки БР, обладают высокой прочностью, поэтому противоракета должна наводиться на цель с высокой точностью. К противоракете должны предъявляться очень жесткие требования по скорости полета и маневренности.
3. Система ПРО должна быть всепогодной. Поэтому ее средства наблюдения за баллистической целью должны базироваться на радиолокации.
4. Весь процесс стрельбы чрезвычайно скоротечен, баланс располагаемого времени крайне мал, а потому весь процесс должен управляться с помощью ЭВМ.
5. Малые размеры боеголовки БР делают ее труднонаблюдаемой для радиолокатора, поэтому требуемая большая дальность действия системы ПРО по малоразмерной цели должна достигаться за счет большой мощности излучения радиолокатора, выбора оптимальной рабочей длины волны, высокой чувствительности приемных устройств и достаточно больших размеров антенных устройств. Радиолокатор ПРО действительно будет крупногабаритным и энергоемким, но государственная важность противоракетной обороны оправдывает большие экономические и ресурсные затраты.
Для решения именно этих задач, в условиях неопределённости большинства важнейших характеристик, разрозненные группы специалистов, под руководством Г.В. Кисунько, и занимались, начиная с 1954г, расчётами и обоснованием различных вариантов построения и испытаний системы и её компонентов, в т.ч. по реализации идеи создания полигонного образца в интересах построения боевой системы. Безусловно, важнейшей характеристикой, положенной в основу создания экспериментальной ПРО, являлась ЭПР боевых блоков МБР. Были проведены теоретические расчеты ЭПР различных по размерам калиброванных сфер, а также уникальные экспериментальные исследования ЭПР на моделирующей установке. Однако они могли существенно отличаться от реальных. Срочно нужны были натурные испытания! В этих условиях Г.В. Кисунько, ещё в середине 1954г, принял единственно правильное решение:
1. Параллельно с определением облика будущей системы, срочно создать экспериментальный радиолокатор (РЭ) для набора информации об отражающих характеристиках предстоящих целей (последняя ступень ракеты с ББ и отдельно ББ). Этот радиолокатор должен стать «нулевым циклом для экспериментальной системы ПРО». Его разработка должна вестись как упрощённый макет радиолокатора стрельбового комплекса (радиолокатора точного наведения РТН).
2. Срочно создать отдельный радиолокатор дальнего обнаружения обзорного плана с максимально возможными точностными и потенциальными характеристиками.
3. Для проведения испытаний просить Правительство и ЦК КПСС о создании специального полигона ПВО и ПРО для проведения исследований и испытаний экспериментального образца создаваемой системы ПРО.
4. Срочно приступить к созданию ПР со скоростью полёта не менее 1000 м/с, максимально возможными поперечными перегрузками и возможностью управления ею на внеатмосферном участке.
5. Приступить к созданию высоконадёжной ЭВМ с максимально возможной на тот момент скоростью вычислений.
6. Поставить задачу перед смежниками разработать боевую часть ПР, которая была бы способна нейтрализовать ядерный боезаряд ББ МБР.
В феврале 1955г в КБ-1 пришло распоряжение о выделении специализированного подразделения по ПРО. Почти сразу же в рамках отдела №31 Кисунько создаёт лабораторию под руководством Я.А. Елизаренкова. Не дожидаясь официального открытия работ, лаборатория в срочном порядке приступила к разработке эскизного проекта (ЭП) экспериментального радиолокатора РЭ, который был завершен уже в конце 1955г. В ходе разработки ЭП РЭ на моделирующей установке были проведены экспериментальные исследования рассеивающих способностей головных частей. Полученные данные позволили в первом приближении оценить ЭПР МБР и её головной части (ГЧ или ББ). И во второй половине 1955г, уже в ходе разработки эскизного проекта экспериментальной системы ПРО,-как пишет Кисунько [2],- Идея начала подкрепляться отраслевыми техническими решениями и теоретическими расчетами, подтверждающими возможность и намеченные принципы ее реализации.
Поэтому в июле этого же года приказом министра оборонной промышленности Д.Устинова началось создание в КБ-1 крупного подразделения СКБ-30 во главе с Г.В. Кисунько по тематике ПРО. Параллельно с разработкой ЭП РЭ началось изготовление аппаратуры РЭ. Не дожидаясь результатов натурных испытаний радиолокатора РЭ, Кисунько продолжал разработку эскизного проекта экспериментальной системы.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ РАДИОЛОКАТОР РЭ
Экспериментальный радиолокатор РЭ не входил в систему А, и учитывая его роль в качестве [2] «нулевого цикла системы А», нарушая хронологию повествования, коротко опишем его разработку, изготовление и функционирование с некоторым опережением по отношению к самой системе А.
РЭ явился первым создаваемым по тематике ПРО объектом, к разработке которого форсировано приступили в лаборатории Я.Елизаренкова со сроком «вчера». Военные в качестве заказчика, как и при создании радиолокатора системы «С-25» (Б-200), не привлекались. Крайняя срочность создания РЭ, необходимые точностные и потенциальные его характеристики, однозначно заставляли остановиться на сантиметровом диапазоне волн, более того, максимально использовать имеющийся задел (имеющаяся свч-элементная база, готовый передатчик от «С-25», другие узлы и блоки). В короткий срок была спроектирована уникальная по тому времени полноповоротная антенна с диаметром зеркала 15 м с жесткими технологическими допусками изготовления. Антенна массой в несколько десятков тонн должна была формировать один узкий (менее 10 ) луч на передачу и приём. Следящих приводов, способных перемещать такой вес с необходимыми точностями, в стране не было, и на его создание могло уйти несколько лет! Поэтому в проекте антенна была посажена на электропривод с разомкнутым контуром управления от внешних устройств. К этому времени должны были появиться новые радиопрозрачные материалы, и антенна РЭ была упрятана под радиопрозрачный купол, который вместе с антенной должен был вращаться на специально изготовленном электроприводе в двух плоскостях.
Наведение с высокой точностью огромной антенны на перемещающуюся с космической скоростью головную часть баллистической ракеты было очень сложной задачей, тем более для упрощенного РЭ. Поэтому пуск первой баллистической ракеты планировалось осуществить со специально вынесенной пусковой установки [2] с Тюратамского полигона, дабы траектория БР с ГЧ попадала в специально выставленную зону осмотра РЭ, охватывающую всю траекторию полёта, и заканчивалась в точке падения в районе радиолокатора. При этом на завершающем участке наблюдения цель (БР с ББ) находилась в очень узкой зоне вблизи зенита радиолокатора. И чтобы избежать потери цели при её сопровождении в районе зенита, в качестве неподвижной оси РЭ была выбрана не традиционная вертикальная, а горизонтальная ось, опирающаяся на специально возведённые пилоны. По азимуту РЭ выставлялся в зону осмотра грубовато, но Институту точной механики и вычислительной техники (ИТМиВТ) было выдано задание срочно разработать с привлечением серийно изготавливаемых средств специальный комплекс предварительного наведения РЭ (СКПН). Для этого на борту ГЧ БР устанавливался приёмоответчик, который мог работать совместно со вторичным локатором типа «Бинокль-М», связанным с кинотеодолитом КТ-50 и электромеханическим прибором программного наведения. Приёмоответчик, радиолокатор «Бинокль-М», кинотеодолит КТ-50 и электромеханический прибор программного наведения должны были работать в едином комплексе предварительного наведения, замыкая контур управления приводом РЭ. После захвата комплексом СКПН баллистическая ракета бралась на автосопровождение по угловым координатам и дальности, и её координаты выдавались на радиолокатор. От кинотеодолита, с помощью синусно-косинусных вращающихся трансформаторов, информация о цели передавалась на РЭ-1, чем и обеспечивалось управление электроприводами в азимутальной и угломестной плоскостях. Так луч антенны наводился на цель. Руководили этими работами сотрудники ИТМиВТ – Яков Акимович Снетков и Иван Фомич Бабич [5]. Передатчик РЭ разработки Н.И. Оганова (РАЛАН), был взят готовым из станции Б-200 («Беркут») и развивал в импульсе мощность 2 Мвт. Приемный тракт имел два канала усиления с различным динамическим диапазоном – линейный, который должен был работать в цепи автосопровождения по дальности, и логарифмический – при исследовании отражательных характеристик последней ступени и боевого блока (ГЧ или ББ). Радиолокатор РЭ брал цель на автосопровождение только по дальности.
Радиолокационная установка была укомплектована аналоговой аппаратурой кино- и фоторегистрации (авиационными кинокамерами типа АКС-40, специально разработанные безобтюраторные камеры РЭ-803 с непрерывной подачей кинопленки). А первые оптические измерительные средства на полигоне были введены в строй в 1957г в составе двух кинотеодолитов КТ-50 и аппаратуры службы единого времени (СЕВ) к моменту окончания монтажа антенны РЭ и проведения первых стыковочных работ. Основным назначением этих средств являлось обеспечение юстировочных работ на экспериментальном радиолокаторе.
Таким эскизный проект РЭ был готов в январе 1956г.
Учитывая катастрофически сжатые сроки, изготовление аппаратуры и антенн началось ещё до защиты эскизного проекта, что накладывало особую ответственность на проектантов. Надо сказать, что в те годы это было обычным явлением и для СССР и для США (например, серийное изготовление атомных бомб в США началось ещё до испытаний самой бомбы).
1 февраля 1956г на совместном заседании НТС КБ-1 и РАЛАН по проекту объектовой ПРО, с участием МО и военно-промышленной комиссии ВПК, были заслушаны два варианта по докладам Г.Кисунько и А.Минца. Одобрено было предложение Г.Кисунько. А 3 февраля вышло короткое постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О противоракетной обороне», в котором КБ-1 поручалась разработка проекта экспериментальной системы ПРО – системы-«А»; Министерству обороны – разработать в IIIкв 1956г эскизный проект специального полигона ПРО; правительству – подготовить к августу развернутое постановление с кооперацией соисполнителей и сроками создания как системы в целом, так и входящих в неё средств. Г.В. Кисунько был назначен Главным Конструктором системы «А», были назначены Главные Конструктора средств системы. Ранее Генеральный штаб приступил к формированию структур Государственного научно-исследовательского полигона.
Работа вступила в новую фазу - изнуряющую, всепоглощающую, временами то доводящую до эйфории от взятия очередной вершины, то низвергающую в пропасть перед очередным тупиком! Изнуряющей работа была лишь для стороннего наблюдателя, а для её участников весь этот период в целом был звездным часом, моментом наивысшего морального удовлетворения от честно и добросовестно выполненной, очень нужной для страны работы! Хотя внутри этого периода настроение и удовлетворённость развивались по синусоиде. Это состояние очень точно и ёмко передал одной фразой Г.В. Кисунько: «ОТЧИЗНОЙ ВДОХНОВЛЕННЫЙ ТРУД!»? И не надо думать, что это относилось только к разработчикам системы. Это состояние одинаково охватывало всех без исключения – от рабочего, строителя, монтажника, инженера, военнослужащего, до Главного конструктора и Начальника полигона! Новые системные задачи выливались в новые, почти фантастические, Технические задания на компонентные средства системы, будь то, ЭВМ или Противоракета, следящий привод или прецизионный радиолокатор. В свою очередь эти инновационные ТЗ на средства трансформировались в ошеломляющие задания на разработку отдельных узлов (будь то, усилители, передатчики или антенны, боевые алгоритмы, или программы функционального контроля, свч-узлы или индикаторные устройства) и инновационных технологий.
Все разработки велись на той элементной базе и материалах, которые имелись в промышленности или, по крайней мере, в виде опытного образца в лабораториях и цехах. И несмотря на то, что качество элементной базы оставляло желать лучшего, все схемотехнические разработки проводились на высшем мировом уровне и часто оформлялись в качестве изобретения. Но когда на существующей элементной базе и материалах никак не удавалось достичь нужных результатов, на самом высоком государственном уровне ставилась и выполнялась сверхсрочная задача создания таких элементов и таких материалов. В более щадящих режимах ставилась задача разработки новой элементной базы и материалов, которые могли понадобиться в самое ближайшее время.
Как указывалось выше, жесткие сроки создания системы требовали неординарных методов организации работы. Параллельность по сути последовательных работ стала нормой, заведённой ещё при Л.Берии. Пока военные проводили в Казахстане рекогносцировочные полигонные работы, в лабораториях шла разработка аппаратуры; ко времени приезда на полигон первых строителей, в Москве проводили стыковочные работы аппаратуры на комплексном моделирующем стенде (КМС), сыгравшем чрезвычайно эффективную роль, особенно в последующих работах по созданию систем ПРО. Строители ещё не успевали завершить сдачу технологического объекта, а на станцию Сары-Шаган уже прибывали антенна и аппаратные шкафы РЭ. Причем шкафы отправлялись с уже изготовленными подшкафными металлическими рамами, с набором ещё в Москве разбросанных, промеренных и разделанных кабелей. Это позволило в марте 1957г начать монтаж радиолокатора РЭ, а к началу июня он уже был готов к работе. В результате, после установки и стыковки аппаратуры она заработала с первого же включения (почти невероятный случай!).
На первую декаду июня 1957г Г.Кисунько назначил первую проводку БР Р-2. И первые же результаты были положены в основу формирования ТТЗ на систему ПРО и её компоненты. А результаты были такими.
1. Радиолокатор, хотя и по целеуказанию, уверенно обнаруживал головные части, тем более корпуса ракет-носителей, на расстоянии около 400 км и их устойчивое автосопровождение по дальности. Поворот антенны на цель и слежение за целью по угловым координатам осуществлялись с помощью СКПН. Головные части и корпуса ракет наблюдались отдельно, разрешенные по дальности.
2. Выяснилось, что ЭПР головных частей, опровергая миф о невозможности их радиолокационного наблюдения, составляет около 0,3 кв. м, а корпуса-(2-3) десятка кВ. м. Результаты наблюдений фиксировались на киноленте для дальнейшего варьирования статистическими характеристиками сигналов. Анализ записей позволял не только выявлять и исследовать отраженные сигналы, но и отслеживать возникавшие в радиолокаторе неисправности.
«Работа на установке РЭ,- как писал Г.Кисунько,- Главкому войск ПВО Маршалу С. Бирюзову так понравилась, что он … наградил именными часами нескольких офицеров-испытателей. …Проводка ракеты Р-2 на радиолокационной установке РЭ прошла настолько успешно, что распорядок дня стал подстраиваться под испытательные работы, а не наоборот. Теперь работы велись сколько надо и когда надо. … Со многих экранов были засняты на кинопленки картинки сигналов, отраженных от головки ракеты, от корпуса и от осколков разрушающегося в атмосфере корпуса. С этими пленками я спешно вернулся в Москву, где прокрутил их и в министерстве, и в Спецкомитете у Рябикова, и у Главкома ПВО С. Бирюзова, и конечно же у себя в СКБ-30: пусть ребята увидят первые плоды своего труда». Исследования отражательных характеристик и анализ функционирования аппаратуры РЭ проводились до начала 1958г.
В 1958 г. радиолокатор РЭ был модернизирован. Весь СВЧ-тракт был переведен на несущую частоту разрабатываемых радиолокаторов точного наведения (РТН) системы «А». Импульсная мощность передающего устройства была повышена до 10 МВт применением в антенне 4-канального волноводного тракта и 4-рупорного облучателя. Радиолокатор стал именоваться РЭ-2. Измерение энергетического потенциала завершилось калибровкой его по эталонным сферам, запускаемым с помощью метеорологических шаров-зондов. Эталонные сферы, впервые использованные на РЭ-2, стали очень эффективным средством контроля и калибровки энергетических характеристик радиолокатора и широко применялись при испытаниях радиолокаторов ПРО, в т.ч. по искусственным спутникам Земли. Статистическая обработка информации контрольно-регистрирующей аппаратуры осуществлялась на первой в КБ-1 и одной из первых в стране электронной вычислительной машине «Стрела».
Таким образом, полученные качественные и особенно количественные характеристики сопровождения ББ и функционирования радиолокатора РЭ заложили надёжный фундамент для всех последующих работ по ПРО. Особенно следует отметить важную роль комплексного моделирующего стенда КМС, трансформированного в дальнейшем в полунатурный стенд на территориях КБ-1 и ГНИИП-10.
Экспериментальная система «А»
1. Основным назначением системы «А» были проверка принципов построения систем ПРО, определение состава средств и их основных ТТХ, выбор принципов взаимодействия средств в составе системы и исследования возможности реализации противоракетной обороны объектов, территорий. Первый вариант ЭП системы «А», в т.ч. её компонентов, был завершён ещё в марте 1956г и впоследствии неоднократно корректировался и дополнялся. И на его основе были выданы исходные данные некоторым смежникам на разработку аппаратуры и проектантам Министерства обороны для проектирования строительства технологических объектов на полигоне. При этом все технические взаимоотношения с проектантами находились под постоянным личным шефством со стороны маршала артиллерии М. И. Неделина. Как уже говорилось, первые же результаты работ на РЭ прямо «с колёс» закладывались и уточнялись в ТЗ на разработку системы и её средств. 18 августа 1956г официально вышло развернутое постановление о создании экспериментальной системы ПРО. В нём были определены сроки создания системы и её компонентов, а также кооперация соисполнителей. С сентября 1956г на первых площадках полигона началось возведение технологических объектов РЭ и системы «А». В течение 1957г параллельно полным ходом шла разработка и изготовление аппаратуры всех средств системы и стыковочные работы на КМС. На полигоне шли работы по размещению и монтажу полигонного оборудования: систем траекторных измерений, единого времени, кино-фото-регистрации. Были сданы первые жилые бараки для семей офицеров. Форсировано шло строительство технологических зданий РЛС «Дунай-2» и РТН. В ноябре был завершён уточненный вариант эскизного проекта системы.
2. Как уже говорилось, ещё в феврале 1956г, постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР, Г.В. Кисунько был назначен Главным Конструктором системы «А», предвестником боевой системы ПРО. Думаю, небезынтересно для читателей узнать как сам Г.В. Кисунько относился к институту Главных Конструкторов ещё до своего назначения. Вот что он говорил Главному инженеру КБ-1 Ф.В. Лукину в 1955г[2]:
«ФЛ. Но вы начальник отдела, все главные конструкторы в вашем подчинении, и вам надо ими руководить, контролировать их работу.
ГК. Это заблуждение. Главный конструктор – лицо, которое назначено или должно быть назначено ЦК и Совмином. Он ответствен перед этими инстанциями (которые олицетворяли страну, и ни у кого это не вызывало нареканий, прим.Ред.), а мы с вами для него – всего лишь администраторы, которые обязаны ему помогать.
ФЛ. Во всех НИИ, в том числе и там, где был я, главные конструкторы не так избалованы, как у вас. Они без эмоций подчиняются начальникам своих отделов и тем более руководству НИИ. Теперь в КБ-1 тоже пора ставить все это на свои места, искоренять отрыжки старых времен, когда организацией командовали главные конструкторы. В этом вы можете рассчитывать на полную поддержку руководства предприятия.
ГК. Работы КБ-1 несоизмеримы по своим масштабам и по своей сути с работами других НИИ и КБ, – даже авиационных. Здесь нужен иной подход и в организации. Возьмите хотя бы авиационные КБ. Там есть главные или генеральные конструкторы и есть директоры, но первых знает вся страна и весь мир, а вторых никто не знает, потому что они – всего лишь административные помощники главных конструкторов».
Именно такая позиция более всего характеризовала менталитет Г.В. Кисунько. Как вспоминает Ю.Каменский [5],- «…это был очень деловой, решительный подход, соединенный с лично понимаемым государственным интересом. Этот стиль имеет исторические корни в той суровой эпохе, когда эти люди начинали свою работу. Это было своего рода заповедником сталинской эпохи в ее лучших проявлениях». В те годы, когда формировался его менталитет, ответственность человека воспитывалась с самого раннего детства (например, экзамены (как элемент ответственности) внедрялись с уровня начальной школы), а моральным стимулам в первые десятилетия в СССР отдавалось предпочтение – они формировали здоровую амбициозность и, вместе с тем, гордость за добросовестно сделанную, полезную для Родины, работу. И это, на мой взгляд, лучше, чем растить «героев», предпочитающих оставаться неизвестными и втихомолку, на сомнительные доходы, скупать замки и дворцы по всем злачным местам мира. Лозунг «обогащайтесь, но не попадайтесь» не способен создавать достойную элиту общества, да и достойных личностей тоже. Рано или поздно перед каждым смертным встанет набатный вопрос: «А что ты, собственно, делал на этой земле?».
3. Уже при подготовке постановления ЦК и СМ от 17 августа 1956г Главный Конструктор, не только облечённый значительными полномочиями, но и обременённый гигантской личной ответственностью за состояние национальной безопасности страны и её людей, согласился с необходимостью установить чрезвычайно жёсткие, по сути нереальные, сроки создания средств и экспериментальной системы в целом - 1956-58гг. Только в 1960г были готовы к испытаниям основные средства – РТН, ЦВС и ПР. Поэтому впоследствии срок был скорректирован – 1964г. И поскольку США уже форсировано создавали и совершенствовали свой ракетно-ядерный потенциал, Г.В. Кисунько, даже в условиях мощнейшего морально-психологического прессинга, сделал всё, чтобы эти сроки выдержать.
В ходе работ по ПРО он встал перед выбором структурной схемы построения системы. Несмотря на экспериментальный её характер, Г.Кисунько, прекрасно понимал, что время действия стратегии устрашения неумолимо сокращается и продлить его можно только сверхсрочным созданием отечественной ПРО как элемента такой стратегии. Поэтому он закладывал экспериментальную систему сразу как боевую.
4. Первые работы на РЭ показали, что на имеющейся свч-элементной базе, сделать стрельбовую РЛС сантиметрового диапазона для ПРО с дальностью более 600-700 км невозможно! Значит необходима РЛС дальнего обнаружения (целеуказания). Об этом говорил и опыт создания системы «Беркут». Это прозорливо увидели ещё в начале 1954г А.Берг и В.Сосульников, которые в инициативном порядке открыли в НИИ-108 тему «Дунай-1» - РЛС дальнего обнаружения самолётов и баллистических целей – в метровом диапазоне волн. Г.Кисунько оценил важность их работ и бесповоротно поддержал их начинания, о чём впоследствии нисколько не пожалел. НИИ ДАР стал головным разработчиком РЛС ДО системы ПРО, и Г.Кисунько поствил им задачу – обеспечить дальность обнаружения целей (с ЭПР не более 0,3 кв.м) не менее 1200 км с точностями 0,50 по углам и не более 1 км – по дальности, с выдачей координат в цифровой форме на ЦВС (тема «Дунай-2»). Таких локаторов в мире ещё не было! Но они создавались уже и в США.
5. РЛС стрельбового комплекса (РТН) по данным из ЦВС должны были брать цель с ЭПР не более 0,3 кв.м на автосопровождение по первому каналу с дальности 600-700 км, формировать и выдавать на ЦВС единичные замеры координат цели с точностями по углам - не хуже 0,70 х 0,70, и дальности – не хуже 50-70 м. Кроме того, РТН по целеуказанию от ЦВС в режиме точного наведения должны были захватывать ПР по второму каналу, брать её на автосопровождение, формировать и выдавать на ЦВС единичные замеры её координат с теми же точностями. Естественно, двухканальный вариант РТН обусловил наличие двух антенн. При определении исходных данных на разработку РТН Г.В.Кисунько столкнулся со следующими обстоятельствами. Полученные на РЭ значения реальных ЭПР боевых блоков показали, что достигнуть нужного потенциала РТН можно только за счёт увеличения коэффициента усиления антенны и увеличения мощности передатчика. В 1955г моноимпульсная радиолокация в стране и в мире делала только первые шаги и вопросов при её создании было больше, чем ответов. Иначе говоря, для получения хороших точностей о цели по углам предстояло ещё работать и работать, а времени на это не было. Сложные радиолокационные сигналы, которые впоследствии дали прекрасную возможность резко повысить энергетический потенциал РЛС, не теряя разрешающей способности по дальности, также не использовались по их основному преимуществу. Для приёмных трактов входных свч-усилителей с низкой шумовой температурой также не было, они были созданы гораздо позднее. Именно эти обстоятельства обусловили появление крупногабаритных антенн и тяжеловесных следящих приводов.
Примечание. Аналогичные РЛС США [19] c полноповоротными антеннами даже в более поздние годы (1960-61) имели раскрыв по цели 25,5м (система TRAC(E), 25м (AN/FPS- 49); по противоракете – 8м («Найк-Геркулес»).
Когда первые расчеты стрельбовой РЛС были проведены, Г.Кисунько поручил просчитать эффективность осколочно-фугасного поражения ББ при теоретически достижимых для моноимпульсной стрельбовой РЛС точностях единичных замеров углов (0,70) и дальности (60м). Полученное значение эффективности оказалось совершенно неприемлемым для ПРО, и это,- как полагал Ю.А. Каменский, проводивший оценку эффективности,- и подтолкнуло Главного Конструктора бесповоротно принять решение о переходе к методу «трёх дальностей» («триангуляции») с использованием трёх территориально разнесённых радиолокаторов. Этот метод позволял получить, даже при реальных точностях РЛС, ошибку по дальности не более нескольких метров. Но при этом пришлось вводить в состав системы не один, а три РТН, да ещё разнести эти три РЛС на местности на удаление в 150 км друг от друга. Такова была расплата за необходимые точности. И других вариантов в тот момент просто не было. А укрепили его в этом решении требования разработчиков осколочно-фугасной боевой части (НИИ 1011) обеспечить подрыв БЧ на расстоянии не более 40-50 метров от поражаемого ББ, что невозможно было обеспечить в однолокаторном варианте даже с теоретическими точностями моноимпульсного радиолокатора. Радиолокаторов сопровождения с подобными потенциальными и точностными характеристиками в мире также не было, хотя по предварительной информации работы в этом направлении в США уже велись.
6. Первые исходные данные на разработку противоракеты были получены и уточнялись П.Грушиным в устной форме от Г.Кисунько во время нескольких встреч, имевших место в 1956г. Но директивные сроки создания первых образцов, - как вспоминают [9] разработчики этой ПР, - «казались взятыми из области технической фантастики, а требования к новой ракете и просто выглядели вызывающими». (В историю противоракета системы «А» вошла под наименованием В-1000). Выпуск ЭП – январь 1957г, создание первых действующих макетов – середина 1957г, автономные испытания ПР должны были пройти уже в 1958г. И при этом, ПР должна была летать на высотах до 25 км с дальностью 60 км с максимальной скоростью 1500 м/с (при средней скорости 1000 м/с), да ещё с перегрузками на высоте 25 км в 2-3 единицы. По отношению к уже разработанным на «Факеле» изделиям, почти вдвое возрастала дальность управляемого полета, в четыре раза увеличивался вес, более чем в три раза - масса боевой части и тяга маршевого двигателя. На несколько километров предстояло поднять высоту перехвата. А ещё надо прибавить совершенно неизведанные проблемы аэродинамики на сверх-скоростях и высотах, «тепловой барьер», надёжность управления и радиосвязи. И всё это впервые в мире! Что можно было противопоставить этому? Только молодость и дерзость, сплавленные с глубокими знаниями и точными расчетами, но прежде всего ответственность перед своей страной, своими родными и близкими! При таких условиях П.Грушин и приступил к реализации поставленной задачи.
7. В отличие от ПВО, в ПРО нужно было не только уничтожить цель (ББ МБР), но и не допустить её ядерного взрыва (неядерное поражение). Так как предварительные исследования возможности неядерного поражения в НИИ 1011 дали положительный результат, Г.Кисунько взял его за основу, и мало кто мог бы его за это упрекнуть. Исследования возможности поражения ГЧ БР с помощью ядерных зарядов (ЯЗ), размещённых на противоракете, к тому времени (1955г) ещё не проводились. Хотя ещё в декабре 1956г на полигоне под г.Семипалатинском были проведены испытания «К», которые показали возможность поражения ББ МБР ядерными зарядами, но, в силу режимности работ, эта информация попала к Г.Кисунько гораздо позже.
Надо сказать, что Г.В.Кисунько был вообще противником ядерного варианта поражения МБР, справедливо полагая, что создавать систему ПРО с ядерными противоракетами – значит делать охраняемому объёкту «ядерное харакири». Любое неосторожное или намеренное действо, могущее спровоцировать подрыв ядерного заряда во время боевого дежурства или технического обслуживания, будет катастрофичным по своим последствиям для объекта и региона. А что такая ситуация с ракетами вполне возможна показали последовавшие затем события октября 1960г на Байконуре, когда погибли десятки людей, в т.ч. маршал М.Неделин. Вот почему Главный Конструктор остановился на двух предложенных ему вариантах осколочно-фугасного поражения – стальными стрелками разработки Воронова и взрывающимися металлическими шариками разработки Козорезова. Вероятность поражения (нейтрализации ЯЗ МБР) должна быть близкой к единице.
8. Первые сведения об общесистемных характеристиках функционирования ЦВС в составе системы «А» Главный Конструктор С.Лебедев получил ещё в конце 1955г от Г.В. Кисунько, который в это время подыскивал надёжного разработчика ЭВМ для задач ПРО. И практически не думая, согласился подключиться к работам, назвав новую ЭВМ «М-40». Последние 2-3 года группа специалистов, возглавляемая В.Бурцевым (ИТМиВТ), под его руководством, весьма успешно работала над аналогичной совершенно новой задачей для НИИ-17. Две ЭВМ «Диана-1» и «Диана-2», разработанные ею для самолетного обзорного аналогового радиолокатора «Топаз», прекрасно зарекомендовали себя в реальных (лётных) условиях под Курском, обеспечивая не только съём данных нескольких целей в цифровой форме, но автосопровождение нескольких объектов, анализ их траекторий, выбор наилучшего захода на цель и выбор лучшего ракурса стрельбы.
И С.Лебедев и Г.Кисунько были убеждены, что в системе ПРО аналогичные задачи невозможно будет решать без цифровых ЭВМ. Но это должны быть ЭВМ более высокого порядка – на порядок более скоротечны процессы обнаружения и автосопровождения целей и ПР, сложнее их траектории; объём принимаемых сигналов и управляющих команд пока непредсказуем, количество объектов управления – до 10, причем удалённых от ЭВМ на 10 – 300 км; к тому же, ЦВС должна одновременно выполнять и сложные математические вычисления и осуществлять управление всеми средствами системы, обмениваясь с объектами в реальном времени по асинхронным каналам связи. И всё это должно быть реализовано на крайне ненадёжной элементной базе!
Оба Главных Конструктора шли на огромный риск. Г.Кисунько (37 лет) – потому, что поручает разработку ЦВС очень молодому академическому институту (ИТМиВТ), хотя и имевшему уже опыт создания БЭСМ, а С.Лебедев (53 года) – потому, что берётся за разработку ЦВС, сложность которой несоизмерима с тем, что ему пришлось делать до того, и за то, что поручает эту грандиозную разработку молодому сотруднику В.Бурцеву (28 лет). В мире таких разработок ещё не было. Но они поверили друг другу. Они были молоды, одержимы и в высшей степени добросовестны! А это утроило их силы и возможности! И когда Г.Кисунько поставил задачу создать ЭВМ производительностью в 40000 оп/с, да ещё обслуживающую в реальном времени одновременно до 10 объектов, то стало очевидным, что ЦВС должна быть многопроцессорной со специализированным процессором ввода и вывода (такие проработки в институте велись). Мировой опыт (фирмы «IBM», «Burroughs», «Hewlett-Packard») в 1955г показывал, что при числе процессоров более 3-х, увеличения производительности комплекса (сложение производительности процессоров) не наблюдается. Многопроцессорность указанные фирмы использовали исключительно для увеличения надёжности. Тем не менее, согласовав предварительные расчеты и прорисовки архитектуры с С.Лебедевым, группа молодых инженеров ИТМиВТ во главе с В.Бурцевым уже через месяц приступила в лабораториях Г.Кисунько к разработке ЦВС.
9. Радиолокационная станция визирования противоракеты, пожалуй, вызывала наименьшую озабоченность. Подобные станции использовались и в ПВО и ВМФ. Классическая импульсная РЛС дециметрового диапазона, доработанная в части стыковочных параметров с ЦВС и организации с ней обмена цифровой информацией. Зона захвата ПР после её старта должна была составлять 7х70 , точности выдачи координат ПР по углам-не более 10 минут, по дальности – 30-50м. Совмещённая с РС ВПР станция передачи команд должна иметь диаграмму направленности шириной 140 . Автосопровождение ПР должно осуществляться по сигналам бортового приемоответчика. Максимальная дальность сопровождения ПР – 60км.
10. Поскольку в составе экспериментальной системы «А» предполагалось до 10 объектов, удалённых друг от друга на сотни километров и работающих совместно и асинхронно в реальном масштабе времени, появилась проблема создания системы передачи данных. На прокладка кабельных сетей в условиях пустынной каменистой местности могло потребоваться несколько лет, которых просто не было! Поэтому в качестве решения этой проблемы была выбрана радиорелейная связь. Требования к системе передачи данных (СПД) были очень жесткими. Взаимный обмен цифровой информацией на полигоне должен был обеспечиваться между Главным командно-вычислительный центром (ЦВС), тремя радиолокаторами точного наведения (РТН), двумя станциями дальнего обнаружения (СДО), радиолокатором визирования ПР и стартовой позицией.
К СПД были предъявлены жесткие требования по допустимым потерям информации (1.10-8 -1.10-9), а также к живучести и скорости доставки сообщений. Главный сигнал по системе «А» на подрыв боевой части необходимо было передать с точностью до нескольких миллисекунд. Главным Конструктором СПД, как указывалось, был назначен Ф.П. Липсман.
11. Между тем, на ход работ по созданию системы и её компонентов более чем существенное влияние оказывала та международная военно-политическая обстановка, которая складывалась в мире со второй половины 50-х годов ХХв. Она в значительной степени определялась наличием непосредственно вблизи границ СССР вначале авиационных, а затем и ракетных баз США и блока НАТО. В 1957г по решению Совета НАТО, по оперативным данным, начали разворачиваться на территории Турции, Италии и Англии 105 американских ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» с дальностью действия до 2800 км и мощностью боезаряда 1,0–1,5 Мт; в 1960г они были развернуты. Группировки этих ракет накрывали всю европейскую часть СССР, на которой проживало более 100 миллионов человек. В конце 1958г в США была испытана МБР «Атлас» с дальностью полёта свыше 10000 км. Уже в это время американцы планировали поставить на боевое дежурство до сорока МБР [5]. Кроме того к 1960г они уже имели 3 ПЛАРБ с 48 ракетами (у нас не было ни одной) и завершали испытания межконтинентальных крылатых ракет.
Опасность становилась угрожающей! Было очевидно, что стратегия устрашения скоро в значительной степени перестанет нас защищать, и страна окажется перед серьёзнейшим риском быть атакованной потенциальным противником. И более чем кто-либо другой, понимал это Главный Конструктор Г.В. Кисунько с его « лично понимаемым государственным интересом». Ядерного паритета с США у нас ещё не было. Только что закончилась корейская война. Весь мир со страхом следил за её ходом, опасаясь ещё одной атомной бомбардировки. Как вспоминает Н.К. Остапенко, « это было время пика холодной войны. В памяти людей еще были свежи ужасы войны прошедшей, а в воздухе уже явно чувствовался запах войны новой, более грозной, термоядерной. Все ждали ее скорого начала. А поэтому работали, не жалея сил и времени».
К сожалению, не смогли это понять и многие современники Г.Кисунько, имеющие непосредственное отношение к созданию ПРО, в т.ч. высокопоставленные партийные работники и военные! И для тех, кто тогда и до сих пор не смогли понять почему нужно было срочно завершить создание системы ПРО, а уже потом её оптимизировать, я приведу материал [20] времён Карибского кризиса, (с сокращением в целях его компактности), широко не освещавшийся в СМИ. Политики назовут эти годы периодом «балансирования на грани войны».
После победы Кубинской революции 1 января 1959г США, прекрасно понимая роль и политическое значение Кубы на американском континенте, ни на минуту не теряли желания сменить на острове власть, хотя делали совершенно иные публичные декларации. И 17 апреля 1961г, используя кубинских эмигрантов, организовали на остров крупномасштабную интервенцию, которая продлилась 3 дня. 300 человек были убиты, 1100 – взяты в плен – таков был бесславный конец этой авантюры. Во имя своих государственно-политических интересов Советский Союз решил помочь Кубе.
[20] Начиная с мая 1962 г., по договоренности с Ф.Кастро, Советский Союз стал поставлять на Кубу во все возрастающих масштабах военное снаряжение. На остров поступило около ста боевых самолетов, свыше 500 танков, 50 зенитно-самоходных установок, 50 реактивных систем залпового огня ("катюши") и 325 артиллерийских орудий. К 20 июня 1962 г. завершилось формирование Группы советских войск на Кубе численностью до 10000 человек. Создание на Кубе советской военно-воздушной базы вполне компенсировало бы безопасность страны. Появилась очень соблазнительная военно-политическая стратегическая идея: разместить в непосредственной близости от территории США свои баллистические ракеты с ядерными боеголовками, что могло в какой-то мере компенсировать громадное американское превосходство в стратегических вооружениях. Куба дала Советскому Союзу первый шанс создать такую базу, которая превысила бы по значимости все базы США, направленные против Советского Союза. И 24 мая 1962 г. на расширенном заседании Президиума ЦК КПСС после короткого обсуждения было единогласно принято решение о размещении ракет среднего радиуса действия (до 2 тыс. км) Р-12 и Р-14..
Всего на Кубу было доставлено 45 ракет. Кроме того, на корабле "Индигирка" в кубинский порт Мариэль было доставлено более 160 ядерных боеголовок различной мощности. Советская сторона приняла строжайшие меры маскировки. Американская разведка ничего не заметила, отметив лишь увеличение потока советских судов в кубинские порты. Всерьез американцы забеспокоились лишь после первых сообщений своей агентуры на острове, доносившей о ночных передвижениях по дорогам тягачей с огромными контейнерами. Над Кубой закружились самолеты-разведчики и на полученных аэрофотоснимках изумленные американцы увидели строящиеся ракетные позиции.
Президенту доложили об этом 16 октября. Два дня спустя он поднял этот вопрос в беседе с министром иностранных дел СССР А.Громыко и послом СССР в США А.Добрыниным. Ни один американский историк не приводит содержания этой беседы, а она имела ключевое значение в дальнейшем развитии событий.
Позиция американского президента: остров превратился в военный плацдарм для наступления против США; внутренний режим на Кубе не соответствует интересам безопасности Западного полушария; появление советского оружия на Кубе представляет опасность для США.
Позиция А.Громыко: каждая страна имеет право на самооборону, Куба имеет такое же право и после интервенции 1961 г. она принимает меры к недопущению повторения подобных операций. Если США могут иметь военные базы в других, то почему СССР не имеет права оказывать помощь Кубе в развитии ее экономики и в укреплении ее обороноспособности? Громыко предлагал путь мирных переговоров, напомнив об американских базах в Турции.
Ни одна из сторон не рвалась к войне, но ни одна из них не желала, чтобы другая сторона получила какие-либо стратегические преимущества. Это и есть суть "кризисной дипломатии". Она заключается в создании ситуации близкой к военному столкновению, нагнетании военного психоза и требований от другой стороны безоговорочной капитуляции, а также в шантаже применения атомной бомбы.
Кеннеди создал что-то вроде внутреннего чрезвычайного правительства -Исполнительный комитет Совета Национальной безопасности. Исполнительный комитет решил объявить "карантин", который предусматривал практически блокаду Кубы и запрещал кораблям заходить в кубинские порты. Кеннеди объявил об этом американскому народу в телевизионном выступлении 22 октября. Он также направил в адрес главы Советского правительства личное послание.
23 октября Советское правительство сделало заявление, в котором блокада Кубы расценивалась как "беспрецедентные агрессивные действия". В заявлении, адресованном мировой общественности и правительствам других стран, указывалось: "Народы всех стран должны ясно представлять себе, что, идя на такую авантюру, Соединенные Штаты Америки делают шаг на пути к развязыванию мировой термоядерной войны". В заявлении было грозное предупреждение, что если агрессоры развяжут войну, то Советский Союз даст должный ответ.
В этот же вечер пришло послание Н.Хрущева, которое подлило масла в огонь. Хрущев категорически отвергал право США устанавливать контроль над судоходством в открытом море и международных водах, обвиняя Америку в недопустимом вмешательстве во внутренние дела Кубы и ее право на оборону. Во избежание катастрофических последствий для всего мира призывал к отмене морской блокады Кубы. В ответ министр обороны Макнамара тут же заявил, что американцы не остановятся перед потоплением советских судов, если те откажутся подчиняться требованиям их военных кораблей. В море вышли эсминцы и крейсеры. В небо поднялись эскадрильи бомбардировщиков и перехватчиков. У побережья сосредоточились отряды морской пехоты. В полную боевую готовность было приведено Стратегическое воздушное командование, включая готовность к ядерной войне.
Буквально на следующий день появилась возможность проверить серьезность заявлений Макнамары. Американские эсминцы дали приказ остановиться советскому танкеру, идущему в Гавану. Однако, советские моряки, которым командование приказало не лезть на рожон, дико возмутились, вся команда выскочила на палубу и под песню о легендарном "Варяге" пошли на прорыв. С американских эсминцев шли требования остановиться, а с танкера в ответ неслось:
Врагу не сдается наш горный "Варяг", пощады никто не желает!
Нервы у американцев не выдержали, танкер рванулся на американские военные корабли, несмотря на нацеленные ракеты и орудия. На советском корабле царил необыкновенный ажиотаж, ни у кого и в мыслях не было подчиниться американцам и поворачивать назад. Этого американцы никак не ожидали, они расступились и танкер под громкое "Ура!" гордо прошел в Гавану, где его ждала многотысячная толпа. Попытка задержать следующий танкер кончилась также безрезультатно. Американские СМИ хотели продемонстрировать в качестве показательного шоу, как американские корабли демонстрируют решимость осуществлять приказ о блокаде Кубы. Несколько часов телевизионные станции крутили кадры о приближении советского танкера к Кубе. Но произошел конфуз. На требования повернуть обратно он только качнул носом и пошел на таран на американские военные корабли. Те расступились. Танкер прошел сквозь их боевой строй. Но самолеты не отставали. До указанной черты оставались считанные километры. Пора было открывать огонь. Но самолеты улетели, так и не выполнив приказ о потоплении. По Америке прокатился вздох облегчения. Америка решила не рисковать. Этот эпизод стал наглядным примером решимости Советского Союза не отдавать Кубу.
Обстановка становилась с каждым днем все острее. Вблизи от берегов Кубы появился авианосец "Эссекс". У капитана был приказ топить советские подводные лодки глубинными бомбами. Казалось, США и Советский Союз шли неотвратимо к атомной войне. Но Кеннеди донесли, что у Ф.Кастро создано народное ополчение в 250 тыс. вооруженных солдат, а советские воинские подразделения приведены в полную боевую готовность и готовы сражаться вместе с кубинскими патриотами. На острове все было готово к отпору американскому вторжению. Американская разведка информировала также, что ракеты уже оснащены ядерными боеголовками. Сражаться с таким воинством не предвещало ничего хорошего.
Стало известно о прибытии к тихоокеанскому побережью США группы советских подводных лодок, оснащенных ракетами с ядерными боеголовками. Противостояние подошло к опасной черте, когда одно неосторожное действие могло привести к катастрофе. 24 октября конфликт дошел до высшей точки. Кеннеди доложили, что в Карибском море появились два советских корабля в сопровождении подводных лодок. Они находились лишь в часе расстояния от американского авианосца. Американский адмирал должен был связаться с капитаном советской подводной лодки по звуковому коду и предложить всплыть на поверхность. В ответ он получил также звуковой сигнал: "Не мешайте работать". Авианосец имел приказ в случае отказа использовать небольшие глубинные бомбы. Оставалось полчаса до столкновения. Советский Союз явно играл на нервах и совершал психологический демарш.
Позже Роберт Кеннеди писал, что президент был в отчаянии. Никто не знал, чем могло бы закончиться столкновение двух кораблей. И на несколько минут судьба мира оказалась в их руках. Роберт Кеннеди в эти дни был неотступно с братом и так описал его состояние в эти трагические минуты, когда мир висел на волоске: "Его рука пошла вверх и закрыла губы. Он разжимал и сжимал кулак. Его лицо вытянулось, а глаза стали серыми и выражали страх. Мы смотрели друг на друга через стол. Несколько секунд казалось, что здесь никого нет и он больше не президент. Как-то необъяснимо я увидел его таким, каким он бы болен и почти мертв, когда потерял ребенка…
Население США охватила паника. Все готовились к концу света. В суматохе строились бомбоубежища, скупалось продовольствие и впервые американцы почувствовали свою уязвимость. Вся Америка была в тревоге. А.Шлесинжер (официальный историк Белого дома, прим. Ред.) пишет, что в эти дни не было разницы между днем и ночью. В перерывах между собраниями и совещаниями Кеннеди спешил к жене и детям, как если бы он стоял перед неминуемой катастрофой и хотел их сберечь от нее. Он говорил, если события пойдут по неправильному курсу, эти молодые люди обречены. А в Буэнос Айресе знаменитый священник Билл Грэм читал 10 тысячной аудитории проповедь "Конец света".
Вскоре после этого поступило обращение Генерального секретаря У Тана с предложением провести встречу в верхах Хрущева и Кеннеди и решить вопрос за столом переговоров. Кеннеди принял единственно правильное для себя решение – сначала уберите ракеты, а потом будем вести переговоры. Но днем из Москвы пришло новое послание, которое Кеннеди показалось более воинственным. В нем говорилось, что Советский Союз вывезет свои ракеты только при условии, если США уберут свои ракеты из Турции. Через несколько часов в Вашингтоне было получено сообщение, что над Кубой сбит самолет У-2, совершавший разведывательный облет. Следовательно, первая зенитная ракета была использована на практике и показала свою эффективность. На Кубе были не муляжи ракет, а реальные, причем действующие точно. Стало ясно, что бомбардировка Гаваны и других кубинских городов не даст должного результата. Фидель Кастро получил ракеты, сбивающие американские самолеты.
Но ситуация становилась с каждым днем все опаснее и надо было принимать какое-нибудь простое и мудрое решение, которое могло бы удовлетворить обе стороны, не ущемляя самолюбия ни одной из них. 27 октября президент ответил Хрущеву, что, в ответ на возвращение советских ракет с Кубы, Америка обещает не вторгаться на Кубу. В тот же вечер брат президента, Роберт Кеннеди, встретился с послом Добрыниным и заверил его, что в настоящее время президент не может немедленно вывезти ракеты из Турции, но он сделает это как только минует кубинский кризис. Добрынин был вполне удовлетворен обещанием Кеннеди, хотя и было сделано это устно. Он хорошо знал американского президента и вполне доверял его слову, не хотел подвергать его дополнительной критике военной партии. На следующий день он заявил, что советские ракеты будут отозваны с кубинской территории. Опасность термоядерной войны в мире миновала.
Уваров В.С. март 2016г