Конструкторское бюро-1 Вычислительного центра СОАН СССР
После испытаний экспериментальной системы ПРО "Алдан" на базе управляющей ЭВМ М-40 и полигонного 2-х канального комплекса ПРО "Алдан" на базе управляющего ВК 5Э92б перед разработчиками со всей очевидностью стала сложная проблема разработки функционального ПО для перспективных более сложных систем ПРО.
Сложность задач многократно усиливалась в связи с необходимостью борьбы с массированным налетом баллистических целей, с преодолением активных и пассивных помех, с организацией ПРО по всем азимутам. К этим сложностям добавлялись отсутствие специальных вычислительно-моделирующих стендов на базе штатных ЭВМ, что не позволяло отработку ПО вести параллельно с разработкой технических средств, вследствие чего существенно затягивался процесс создания систем ПРО. Принимая во внимание все эти проблемы, Генеральный конструктор Кисунько Г.В. и начальник ГНИИП-10 Трофимчук М.И. обратились за помощью к руководству СОАН СССР и за год до создания ЦНПО "ВЫМПЕЛ", летом 1969 г. совершили поездку в Новосибирский Академгородок. Единственным документальным свидетельством этого визита и решения обсуждавшихся вопросов взаимодействия является фотография в вышеупомянутой книге Г.В.Кисунько, хотя в тексте об этом не сказано ни слова. По опубликованным воспоминаниям я не нашел ни одного свидетельства о документальном подтверждении договоренностей. На фотографии на фоне Обского моря в летнее время четко запечатлены: от ОКБ-30 - Кисунько Г.В., Свечкопал Н.К., Закамский ; от ГНИИП - 10 нач. полигона Трофимчук М.И., Кулаков А.Ф., Голубев Б.И.; от СОАН - зам. председателя СОАН Марчук Г.И. и его представители.
По-видимому, в общих чертах договорились, что при ВЦ СОАН СССР создается КБ-1 на средства Минрадиопрома, как филиал ОКБ-30, которое возглавлял Кисунько Г.В.. Минрадиопром финансирует строительство технологического корпуса под вычислительно-моделирующий стенд на территории ВЦ СОАН, поставляет комплект ЭВМ 5Э92б (других не было). Руководство филиала назначается из числа военных от полигона, которые будут прикомандированы к МРП. Научное и методическое руководство - от СОАН, возлагается: общее - на Марчука Г.И., конкретная - на Ершова А.П. МРП финансирует долевое строительство жилья для сотрудников КБ-1.
Свидетельством таких договоренностей являются такие дальнейшие события. Полигон представил на должность начальника КБ-1 заместителя начальника научноисследовательского управления, полковника, кандидата технических наук Кулакова Александра Федоровича, на должность главного инженера - подполковника Кочеткова Владимира Ивановича, начальника КОД-1, моего однокашника. Пока шло оформление прикомандирования их к МРП, временно функции директора выполнял от ОКБ -30 некто Московский. Он оперативно организовал соответствующее постановление ЦК и Совмина, а также соответствующий приказ Минрадиопрома, печать, счет в банке и другие атрибуты предприятия. Он же пробил проект технологического корпуса и его привязку на территории ВЦ СОАН, а также финансирование начала строительства на 1970 год.
Потенциальное руководство КБ-1 в лице Кулакова А.Ф. и Кочеткова В.И. в сентябре 1969 года появилось в Академгородке. По рассказам Кулакова, назначенный к этому времени заместителем начальника КБ-1 по науке от СОАН, доктор физикоматематических наук Ершов Андрей Петрович, от имени СОАН изложил свою позицию в отношении руководства КБ-1: тематическая направленность и руководство от СОАН полностью возложено на него - зам. директора по науке. И он видит задачу КБ в исследовании проблем и разработке общего и технологического программного обеспечения. Кулаков понял, что тематику КБ будет определять Ершов, а отвечать за функциональное ПО для средств ПРО, и за работу предприятия в целом придется ему - директору. Он сразу же отказался от предложения возглавить КБ-1. К этому времени вышел приказ о их прикомандировании к МРП. Кулакова обратно вернули в МО на полигон, а Кочеткова пристроили в ОКБ-30, где он и получил жилье в Москве. В дальнейшем Трофимчук вместе с Кулаковым были переведены в Киев, в КВИРТУ и назначены: первый - начальником училища, второй - начальником кафедры программирования.
Следующим добровольцем-соискателем должности директора КБ-1 ВЦ СОАН по инициативе КисунькоГ.В. стал Тоболев Ким Васильевич - полковник, кандидат технических наук, выпускник Артакадемии им.Дзержинского, начальник отдела испытаний программ на системах "А" и "Алдан". На должность главного инженера Тоболев пригласил Буряка Игоря Александровича - подполковника, заместителя начальника управления обработки результатов внешне-траекторных измерений полигона, моего однокашника по Ленинграду. Позиция руководства СОАН в лице Марчука и Ершова в отношении КБ-1 ВЦ оставалась неизменной. Так с самого начала при создании КБ-1 был заложен конфликт между интересами СОАН и МРП в вопросе тематической направленности в деятельности предприятия. Тоболев ясно сознавал на что идет и пришел к компромиссу с Марчуком и Ершовым: он создает по своему усмотрению отделы функционального программного обеспечения (на очереди было неотложное ПО "Аргуни"), а отделы по общему ПО и их тематику по своему усмотрению формируют представители СОАН, в частности Ершов А.П. Оставалось в этой ситуации загадкой: кто будет заказывать это общее ПО и платить за его разработку? В натуре предприятие КБ-1 ВЦ СОАН представляло собой 4-х этажный 2-х подъездный многоквартирный жилой дом - «хрущевку» на открытой территории в жилом квартале Академгородка.
Для укрепления военной составляющей в тематике и администрации КБ Тоболев по настоянию Буряка организовал в начале 1970г. прикомандирование меня к МРП с использованием в должности зам. главного инженера, ответственного за ввод и техническую эксплуатацию создаваемого вычислительно-моделирующего стенда на базе 5Э92б. Как это обнаружилось впоследствии - это был роковой выбор для Буряка. Пока Буряк и Тоболев перебирались в Новосибирск, должность главного инженера оказалось уже занятой представителем ВЦ СОАН - Макаровым Геннадием Павловичем и Буряку пришлось довольствоваться должностью зам. главного инженера - начальника отдела, а мне впоследствии должностью его заместителя. Позже Буряк лишился титула "Зам. гл. инженера" и был просто определен как начальник 7-го отдела, а я - его заместитель.
Поскольку самой необеспеченной исполнителями работой оказалась очередная полигонная система ПРО "Аргунь", и среди перешедших в КБ-1 сотрудников ВЦ СОАН не нашлось охотников ею заниматься, то эта тема целиком досталась нашему 7-му отделу. Кроме этого отдела в КБ-1 уже существовало 6 отделов и несколько отдельных лабораторий, руководителями которых были: Катков, Поттосин, Кожухин, упоминавшийся выше, Ничипуренко, Енгибаров, Митрофанов, Чинин, Фомичев, Цанг, Курилов, Чистяков и др. (некоторые по совместительству). Все они в основном продолжали заниматься тем же, чем занимались до перевода из ВЦ СОАН в КБ-1. В числе тем, разрабатываемых в этих отделах в 70-72г.г. числились Мир 9-301, 9-501, 9-502, 9-503, "Асу", "Стенд", "Корунд", "Аист". Впоследствии еще добавились "Фортран", "Айва", "Анализ", "3-57-72","Структура", и др. Заказчиков на эти работы, равно как и технических заданий не существовало, каждый занимался тем, чем хотел и на что был способен и ни перед кем не отчитывался. Отчеты складывались в библиотеку. Расходы на зарплату и арендное машинное время БЭСМ-6 в ВЦ СОАН регулярно оплачивались из соответствующих калькуляций. Для увеличения объемов работ и процента премий сотрудникам иногда приобреталось различное оборудование, которое порой не распакованное, но уже списанное лежало на складе. Интересно было бы получить ответ: какова судьба этих работ и кто из специалистов КБСП воспользовался впоследствии их результатами?
Перед вновь назначенным директором Тоболевым постоянно стоял неразрешимый вопрос: как приспособить то, чем занимались люди в этих отделах к реальным нуждам ситемы ПРО "Аргунь" и как оправдать расходы, составлявшие не менее 90% бюджета предприятия, на их содержание? Таким было мое впечатление о состоянии дел на предприятии КБ-1 ВЦ СОАН, куда я прибыл 28 апреля 1970 года.
Неудовлетворенные амбиции Буряка на руководящую роль вывели его из душевного равновесия и определили его дальнейшее поведение в КБ. Сначала он обрушился на Тоболева, что тот упустил должность ГИ, затем перешел к интригам, используя принцип - "чем хуже - тем лучше". Вверенный нам с ним 7-ой отдел до осени 1970 г. существовал только на бумаге, людей не было. Из сотрудников переведенных из ВЦ СОАН в КБ-1 никто не хотел выходить из зоны влияния ВЦ СОАН и работать в 7-м отделе, ввязываться в работы, связанные с командировками. Тем не менее предпринимались попытки навязать некоторые работы, как полезные для темы "Аргунь" и влезть в ее престижную калькуляцию.
Тягостной для меня была жизнь в новых условиях. Неприятная деструктивная политика Буряка, трудности привыкания к новой психологической среде, в которой преобладал околонаучный снобизм, вольное обращение с рабочим временем, отсутствие заботы о востребованности результатов работ. Все оправдывалось научным поиском и тем, что в науке отрицательный результат - есть результат в пользу науки. К этому добавилась семейная трагедия, смерть 2-х младенцев близнецов. Невольно приходила мысль о демобилизации по достижению выслуги 25 лет в 1972году. В этих условиях наша работа начальников по сути несуществующего отдела № 7 сводилась к наведению контактов с разработчиками РЛС "Аргунь", изучению и согласованию некоторых алгоритмов работы станций, к разработке технологических программ типа СДО для стыковки и контроля технических средств и т. п. Положение с набором сотрудников в 7ой отдел начало меняться к лучшему с осени 1970 года. Но об этом ниже.
Тоболев оказался несостоятельным руководителем. В условиях противостояния с руководством СОАН дал себя скомпрометировать на бытовой почве и осенью 1970 года был удален с КБ и устроен на работу в Москве в системе МРП. По представлению Г.И.Марчука, приказом генерального директора, образовавшегося к этому времени ЦНПО "Вымпел", в состав которого вошло КБ-1 ВЦ СОАН, переименованное на КБ системного программирования (КБСП), директором КБ назначен начальник отдела моделирования, кандидат технических наук, Ничипуренко Михаил Иванович.
После назначения нового директора тематическое противостояние МРП и СОАН не устранилось. Ничипуренко по-прежнему не хотел ввязываться в тематику, связанную с полигоном - "Аргунь", передал все заботы по этой работе в 7-ой отдел Буряка. Сам Ничипуренко мало вникал в то, чем и как занимаются сотрудники в остальных отделах, занимался в основном системой моделирования в рамках своих научных интересов, и коррекцией тематических планов и графиков при их срывах, а также редакцией некорректных отчетов перед плановым отделом ЦНПО. Таким состоянием дел возмутилась начальник планового отдела Никольникова В.П. и потребовала партийного разбирательства. Ей было тягостно из квартала в квартал представлять "липу" (отчет, не отражающий действительность) и объясняться в ЦНПО «Вымпел». Осенью 1971 года партийная комиссия во главе с начальником 5-го отдела Митрофановым Ю.И. проверила работу самого проблемного 3-го отдела, возглавляемого Кожухиным Г.И., вскрыли полный развал в работе. Кожухину было объявлено недоверие как начальнику отдела. Самое интересное после "воспитательной" беседы с руководством ВЦ СОАН Митрофанов и Никольникова свои подписи под актом проверки и решением партбюро отозвали. Однако Кожухин не перенес стресс и вскоре скончался от сердечной недостаточности.
Пока руководство ЦНПО "Вымпел" в первый год своего существования было занято своими внутренними организационно-тематическими проблемами, связанными с противостоянием, между зам. Министра - генеральным директором Марковым В.И. и его заместителем по научной работе - генеральным конструктором ПРО Кисунько Г.В. на внутренние конфликты в КБСП никто особого внимания из руководства объединения не обращал. Однако по мере стабилизации обстановки в ЦНПО и принятии решения о проектировании системы Амур (А-135) в1972 году вновь с особой остротой стала проблема разработки программного обеспечения для этой системы. К этому времени у руководства МРП и ЦНПО "Вымпел", благодаря политике Ничипуренко, поддерживаемой руководством СОАН иссякли надежды на то, что к решению этих задач можно подключить КБСП в СОАН. Для разрешения конфликта весной 1972 года в Новосибирск прибыли два заместителя министра радиопромышленности - Плешаков П.С. и Марков В.И.
Предваряя описание принятого решения по результатам этого визита, следует сказать, почему было принято именно такое решение. Дело в том, что перед этим визитом Академгородок посетили директор ИТМ и ВТ Бурцев В.С. и один из его замов Бабаян Б.А. на предмет изучения возможностей разработки общего программного обеспечения для ЭВМ "Эльбрус". Руководство ВЦ СОАН и Ничипуренко, бывший программист ИТМ и ВТ безоговорочно согласились включить в план КБСП эти работы. ИТМ и ВТ, разрабатывавший вычислительные комплексы для средств ПРО (М-40, М-50, КОД-2, 5Э92б), входил в состав 8-го главного управления МРП. Работы по теме "Эльбрус" и условия их выполнения (без командировок на полигон) вполне вписывались в идеологию участия ВЦ СОАН в оборонной тематике. Об этом мне рассказал Бурцев В.С., в приятельских отношениях с которым мы состояли до этого более 10 лет. Это предварительное согласие и появление в тематическом плане КБСП в 1971 году не директивной со стороны ЦНПО, а инициативной темы "Эльбрус" позволило руководству СОАН выработать свою жесткую позицию на переговорах с двумя заместителями Министра радиопромышленности.
В связи с этим, следует отметить неточности, которые допустили В.И. Марков в своих воспоминаниях: "С целью совершенствования системных программистов ЦНПО "Вымпел" совместно с СОАН СССР решил создать в Новосибирском Академгородке КБСП в составе ВЦ СОАН СССР. КБ должно было оказать помощь ИТМ и ВТ в отладке и программировании Эльбруса". Все было не так.......
Во-первых - КБ-1 ВЦ СОАН было создано на год раньше чем создано само ЦНПО "Вымпел" (1969), и не по инициативе ЦНПО "Вымпел", которого в то время еще не было, а по инициативе Г.В.Кисунько, генерального конструктора стрельбового комплекса ПРО на базе "Аргунь".
Во-вторых - по свидетельству Б.А.Бабаяна проект новой машины " Эльбрус" был задуман только в 1971 году, т.е. только через 2 года после создания КБ-1 ВЦ СОАН в 1972 году в ИТМ приступили к его разработке.
В-третьих - в проект технологического корпуса КБ-1 был заложен ВК 5Э92б т.к. "Эльбруса" в то время и в помине не было.
Итак, в аэропорту "Толмачево" мы с Буряком как представители МО и МРП встречали двух генералов, от СОАН их встречал референт.
Буряк докладывает о состоянии дел по "Аргуни" в которой занято 10-15% численности КБСП. Однако генералов мало интересовал этот доклад, т.к. они были озабочены проблемами ПО для еще неведомой нам системы "Амур", на базе ВК "Эльбрус". На машине референта они направились в Академгородок. Дальше цитирую Маркова: "Встреча в Новосибирске началась товарищеским ужином с академиками Лаврентьевым и Марчуком". Но уже на следующий день выявились принципиальные разногласия сторон. Лаврентьев прямо заявил: - мы не будем работать по вашим планам. У нас свои планы, и мы будем руководить этим КБ. Согласия достигнуть не удалось. Тогда я внес предложение разделить КБ на две части, одну из которых мы переведем на одно из предприятий ЦНПО "Вымпел", а другое останется под эгидой ВЦ СОАН и будет совместно с ИТМ и ВТ осваивать ЭВМ "Эльбрус".
Это компромиссное предложение было принято. В результате этой договоренности был образован филиал ИТМ и ВТ при ВЦ СОАН с размещением его на площадях ВЦ СОАН. Директором этого филиала был назначен кандидат физико-математических наук Катков В. Вместе с отделом Каткова туда ушла большая часть сотрудников из тематических отделов, в том числе и зам. по науке Ершов А.П.
Оставшуюся часть никто никуда не переводил. Название КБСП, печать, счет в банке, т.е. предприятие по сути избавилось от тематического балласта и осталось существовать с прежним юридическим статусом в составе ЦНПО "Вымпел". На балансе КБ осталась незавершенная стройка технологического корпуса, а также весь административно - управленческий аппарат и большая часть из вышеприведенного перечня тем. Атмосфера в оставшейся части КБСП осталась прежней, хотя положение с ростом численности исполнителей темы "Аргунь" значительно улучшилось, но только не за счет сотрудников, перешедших в КБ из ВЦ СОАН. Так еще осенью 1970 года после увольнения из армии офицеров 2-х годичников, выпускников НГУ 1968 года и отслуживших 2 года на 10 ГНИИП в КБ появились Деревянкин С.Б., Григорьев Ю.Н., Бусел А.И, Брейтганд И.С., Хмелевский М.Р., Борисов А.И., Сергеев А.С. и др. Среди них и мой старый знакомый подчиненный Балаш Борис Александрович. Все они были приняты в 7-ой отдел, а Балаш и первые 4 человека в непосредственно подчиненную мне группу. Осенью 1971 года наш отдел пополнился выпускниками НГУ и уральских ВУЗов. Так в мою группу были приняты Эйсымонт М.В., Афанасьев А.П., Кулебакин В.Ф., Трегулова Н.А. и др. В1972 г. - Высотина Е.И., Берсенева Н.В. и др. Все вновь прибывшие подключились к изучению системы программирования на СИСПе для ЭВМ 5Э92б, а также алгоритмов комплекса "Аргунь" Формальный руководитель разработки Буряк мало уделял внимания организации работы и взаимодействию между сотрудниками отдела, погряз в поддержании конфликта с Нечипуренко по причине старых обид за нереализованные претензии на должность гл. инженера.
Главный инженер КБСП Макаров твердо занимал позицию интересов МРП и по этой причине тоже конфликтовал с директором. Нечипуренко оставался на прежних позициях, даже пытался продолжить работы над общим ПО для ВК «Эльбрус», хотя эти работы отошли НФИТМ и ВТ к Каткову. В июне 1972 года Макаров был спровоцирован на скандал с Нечипуренко и его зам. по режиму Быковым в ресторане, куда последние пригласили его для выяснения отношений. В результате он получил 15 суток административного ареста, был снят с должности и оставался не у дел за штатом в КБ. Марков обещал устроить его в Москве и только в апреле 1973 года он был переведен в Зеленоград. Перед Нечипуренко встал вопрос о назначении нового главного инженера КБ. Ген. директор ЦНПО Марков В.И. выдвинул условие: главным инженером должен быть один из прикомандированных военных (Буряк или Моисеенко) по его выбору. Руководство СОАН дальше не вмешивалось в этот процесс, поскольку его интересы были удовлетворены созданием НФИТМ и ВТ.
Нечипуренко выбрал из двух зол меньшее - назвал мою кандидатуру, поскольку я воздержался от активности в интригах Буряка. При этом мне заявил, что он - против, что ему меня навязал Марков, и он вынужден согласиться. Обиженный Буряк, потеряв всякий контроль над здравым смыслом, энергично протестовал, требовал, чтобы я отказался в его пользу. Мои уговоры о том, что в этой коллизии мы не игроки, Игроки Марков - Марчук, а мы пешки, никакого воздействия на его поведение не возымели. Более того, он срочно организовал на имя директора анонимку - подметное письмо с целью скомпрометировать меня. Он подсунул это письмо через почтовый ящик Никольникова, военпреда в КБ, ярого сторонника Нечипуренко. Авторство анонимки тут же было установлено небезызвестным зам. по кадрам и режиму - кадровым сотрудником КГБ Быковым. Убывая в отпуск в июле 1972 года, Нечипуренко оставил меня, как кандидата на должность главного инженера, исполнять обязанности директора на время своего отпуска. По пути в Крым он доложил Маркову о деятельности Буряка в КБ и про его интриги с анонимкой. Во время отпуска Нечипуренко на предприятии было получено письмо ЦНПО, разрешавшее выплатить премию руководству предприятия по итогам работы II квартала 1972 года. Я в роли ИО директора на основании этого письма издал приказ о премировании руководителей, в том числе и Макарова Г.П., снятого к этому времени с должности главного инженера. Возмущению этим фактом вернувшегося с отпуска Нечипуренко не было предела, он срочно отозвал представление меня на должность главного инженера. Так закончилась не начавшаяся моя карьера в КБСП. Тут еще проявил инициативу первый секретарь райкома партии Яновский Р. (в последствии ректор института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС). При обмене партбилетов в августе 1972 он мне заявил, что бюро райкома решило, новый партбилет мне не выдавать и популярно объяснил мне, что решение партии - это решение бюро РК. Я ему возразил, что прикомандирован я распоряжением СМ СССР и работы, которые мы выполняем, находятся под контролем оборонного отдела ЦК, и предметом моей партийности будут разбираться в вышестоящих партийных органах. Он как-то подобрел, и я получил партбилет. Несколько успокоился и Буряк после неудавшегося моего выдвижения на должность, которая была предметом его вожделения. В сентябре 1972 года он подготовил на имя Марчука заявление о неполадках в КБСП и, ссылаясь на согласовании этой акции с главным инженером ЦНПО Заволокиным Ф.И. ,заставил меня тоже подписаться под ним. Впоследствии Марчук в личной беседе уговорил меня забрать это заявление из райкома партии, как провокационное против СОАН, что я и сделал.
В ситуации, которая сложилась в КБ к осени 72г. я почувствовал себя изгоем. С одной стороны озлобленный и обанкротившийся мой начальник Буряк, с другой стороны озлобленный директор КБ. Я решил уходить куда угодно, вплоть до увольнения из кадров армии. Написав на имя Маркова соответствующий рапорт с изложением причин, я явился к нему на прием. В процессе обсуждения моей просьбы он разрешил мне в положении прикомандированного к МРП трудоустроиться на предприятиях министерства, и посоветовал съездить в Днепропетровск на ДМЗ. Присутствовавший при этом разговоре директор КБРП Бубнов Г.Г. предложил должность начальника КБ на Гомельском радиозаводе.
Директор ДМЗ Стромцов Л.Н. встретил меня доброжелательно и предложил должность начальника АСУП и квартиру.
После Днепропетровска я заехал в Гомель на ГРЗ. Посидев в приемной директора во время его шумной планерки, я рассказал Хаминову зачем приехал и решил, что Г омель мне не подходит. Хаминов обрадовался моему решению, у него на примете был Старосельский П.Н., и я вернулся в Москву с окончательным выбором - Днепропетровск.
Маркова как подменили, он как будто забыл, что сам посылал на ДМЗ и отказал (нечего военному делать на гражданском заводе). Тогда я попросил разрешения на перевод в ИТМ И ВТ к Бурцеву В.С., с которым у меня была предварительная договоренность. Марков согласился. Бурцев подготовил письмо Маркову на перевод и председателю Моссовета Промыслову - на разрешение прописки в Москве. Марков снова отказал. Тогда я поставил вопрос об откомандировании меня из МРП обратно в МО. Марков снова согласился. Я поехал в Киев к начальнику КВИРТУ - бывшему начальнику 10 ГНИИП Трофимчуку М.И. Последний принял меня хорошо, предложил должность начальника научно исследовательской лаборатории в училище и сразу же подписал соответствующее письмо Маркову. Начальник отдела кадров ЦНПО показал мне это письмо с резолюцией Маркова: "Отказать. Кадры нужны МРП."
Я понял, что все это была игра в «кошки-мышки», убедился, что из КБСП мне не вырваться и вернулся в Новосибирск с нулевым результатом. Эти неудачи, нервозная обстановка в КБ, также непомерные физические нагрузки (ежедневные вечерние лыжные гонки по освещенной трассе университета в Академгородке с целью отвлечения от навалившихся проблем) подорвали здоровье. В прединфарктном состоянии в январе 1973 года я был помещен в Новосибирский военный госпиталь. В госпитале меня навещал Макаров Г.П. В одно из его посещений в феврале он передал мне просьбу Маркова позвонить ему в Москву. Выписавшись из госпиталя, я через пару дней специально поехал в Новосибирск и связался с Марковым, который после короткого вступления: "Что, довели до госпиталя?", предложил мне возглавить КБСП: "Нечипуренко мы освобождаем и предлагаем вам должность директора КБ". Оказалось, что Нечипуренко заставили написать заявление об уходе, в противном случае он будет снят с работы по ст. "За развал работы". Подробности разговора Нечипуренко с Марковым мне не известны, очевидно, тут свою роль сыграл "Акт" проверки выполнения плана и финансового положения предприятия за 1971 и первое полугодие 1972 года комиссией ЦНПО "Вымпел".
Понимая, что в сложившейся ситуации работать будет трудно, я начал отказываться. Марков мне пригрозил "А мы вас для этого и держали" и пообещал помощь. Деваться мне было некуда, я понял, что КБ - это мой крест. Единственное, чем я обусловил свое согласие - "только без Буряка". Я надеялся, что его, как и Тоболева, и Макарова пристроят где нибудь в МРП. Марков сказал: "Понял". Через день Макаров принес мне правительственную телеграмму, где сообщалось приказом ЦНПО "Вымпел" №51 от 2 марта 1973 года Нечипуренко освобожден от должности начальника КБСП, назначен Моисеенко В.Н. Как Макарову, выведенному за штат и лишенного пропуска на предприятие, удалось перехватить эту телеграмму осталось загадкой.
Я сразу же издал приказ о своем вступлении в должность и вместе с копией правительственной телеграммы вывесил на доске объявлений. В КБ это вызвало переполох и началось брожение. В процессе приема дел я по армейским правилам подготовил "Акт приема-передачи должности", где отразил состояние дел по НИР и ОКР, промстроительству технологического корпуса, финансово-хозяйственному состоянию предприятия на начало марта 1973 года примерно на 50 страницах. Подписал "Сдал" "Принял" и повез на утверждение Гендиректору. Марков, даже не открывая акт, утвердил его росписью на титульном листе. На мой недоуменный вопрос, почему он не смотрит дальше, ответил: "Я и без вас знаю, что в КБ бардак, мы вас и назначили директором для того, чтобы исправить все то, что тут написано".
Брожение в умах и душах сотрудников КБСП перешло в движение: кто куда. Кто в ВЦ СОАН, кто к Каткову в НФИТМ и ВТ, кто остается в КБСП, а из тех, кто не хотел продолжать работу на предприятии, и кого никуда не взяли - просто уволились. Вскоре, почти одновременно, на предприятие поступило два приказа МО. Одним из них Буряк уволен в отставку, другим - мне присвоено звание "инженер-полковник". Разыгралась драма, достойная пера Шекспира. Амбициозный Буряк был уволен с предприятия, а его группа, занимавшаяся через "пень-колоду" алгоритмами и программами "Аргуни", рассеялась. Был очищен тематический план предприятия от балласта, а административнохозяйственный аппарат от интриганов. В тематическом плане КБ осталась одна единственная директивная тема "Аргунь".
И вот на этих руинах необходимо было произвести консолидацию среди сотрудников на базе оставшейся опытно-конструкторской работы по разработке функционального программного обеспечения системы "Аргунь", считавшейся в то время очередным (после "Алдана") опытным образцом стрельбового комплекса ПРО. Моей главной опорой и надеждой в решении проблемы была группа уволенных с полигона офицеров 2-х годичников и молодых специалистов, выпускников 1969-72 г.г. во главе с Балашом Б.А. Мне хочется перечислить их поименно и выразить свое искреннее признание за оказанное мне доверие и самоотверженный труд в той непростой обстановке.
Вот они:
• Балаш Борис Александрович (НГУ 1966 г.)• Григорьев Юрий Николаевич (НГУ 1968 г)• Деревянкин Сергей Борисович (НГУ 1968 г)• Минкин Яков Самуилович (НГУ 1968 г)• Бусел Александр Иванович (НГУ 1968 г)• Фомина Нина Анатольевна (СГУ 1969 г)• Гаврилов Юрий Александрович (НЭТИ 1970 г)• Гурьянов Александр Иванович (НЭТИ 1970 г)• Эртель Самуил Мозейлевич (НГУ 1970 г)• Эйсымонт Михаил Вячеславович (НГУ 1970 г)• Кулебакин Валерий Федорович (НГУ 1970 г)• Кондратьев Валентин Павлович (НЭТИ 1970 г)• Афанасьева Людмила Андреевна (НГУ 1970 г)• Полетаева Ольга Петровна (НГУ 1970 г)• Киндалева Людмила Семеновна (НГУ 1970 г)• Трегулова Наталья Айсовна (НГУ 1970 г)• Афанасьев Анатолий Петрович (НГУ 1971 г)• Славницкий Евгений Викторович (НГУ 1972 г)• Высотина (Балаш) Елена Ивановна (НГУ 1972 г)• Берсенева Наталья Владимировна (КГУ 1972 г)• Молоков Александр Григорьевич (НЭТИ 1971 г, СА 1971 -1973г.г)• Энтина Раиса Вульфовна (НГУ 1974 г)• и другие.
Благодаря успешному завершению работ по теме "Аргунь" предприятие снискало себе деловой авторитет, что и способствовало его дальнейшему развитию. За эту работу я был награжден орденом «Знак почета».
Продолжение следует