Так все начиналось!
Уважаемые ветераны полигона, пользователи и гости настоящего сайта, приведенные ниже воспоминания неизвестного автора найдены во "всемирной паутине" и переданы в редакцию ветераном полигона Юрием Евгеньевичем Ларионовым. Судя по осведомленности автора, им мог быть один из представителей великой кагорты первооткрывателей-строителей полигона из окружения его руководства, тем более, что в материале широко использованы известные воспоминания первого начальника строительства Полигона и города Приозерска Александра Алексеевича ГУБЕНКО. Мы будем признательны Вам за возможное уточнение авторства настоящих материалов, которыми открывается рубрика "К 65-летию ПОЛИГОНА".
ПОЛИГОН "А" И ЕГО СТРОИТЕЛИ. Так все начиналось.
10 февраля 1956 года министр обороны СССР Георгий Константинович Жуков подписал директиву о создании полигона противоракетной обороны "А". 20 февраля была назначена комиссия 4-го ГУ МО для выбора места дислокации. Возглавил ее начальник 2-го НИИ МО генерал-лейтенант артиллерии С.Ф. Ниловский . В состав комиссии вошли представители КБ-1 ( Е.П. Гренгаген ), РТИ ( Г.И.Кирьянов и И.В.Тарковский ), ГУРВО ( Б.П. Еремин ), 4-го НИИ МО ( И.Ф.Бабич ) и другие специалисты.
Среди нескольких возможных вариантов выбрали два основных - пустыня Большие Барсуки с центром будущего полигона в 100 километрах от города Аральска и пустыня Бетпак-Дала с центром полигона на берегу озера Балхаш. На Балхаш и в Аральск выехали рекогносцировочные группы. Казахстанская пустыня Бетпак-Дала (Северная голодная степь) простирается на запад от озера Балхаш и занимает площадь около 75 тысяч квадратных километров. Полигон с зонами падения баллистических ракет комиссия предложила разместить на территории нынешних Карагандинской и Джамбульской областей Казахстана в пределах восточной и центральной частей пустыни, центр полигона и ряд основных объектов - на западном берегу озера, неподалеку от железнодорожной станции Сары-Шаган.
Комиссия отметила, что, по данным Карсакпайской метеорологической станции, в течение года в этой части пустыни зафиксировано 73 случая штиля и до 253 солнечных дней, годовое количество осадков - 100-200 мм, зимой грунт промерзает на глубину до двух метров. Рельеф - пустынное каменистое плато на высоте 400 - 500 метров над уровнем моря с мелкосопочником, такырами и солончаками. Фауна: тушканчики, змеи, волки, корсаки, сайгаки, орланы, скорпионы и фаланги. Юго-западная часть озера Балхаш пресная. Вода сильно минерализована, но пригодна для питья и технических нужд. Аральский полигон был уже освоен - здесь находился гарнизон, "принимавший" головные части баллистических ракет Р-5, запускаемых с Капустина Яра . Поэтому некоторые члены комиссии высказали мнения в его пользу. Оба варианта были доложены начальнику 4-го ГУ МО П.Н.Кулешову и главнокомандующему Войсками ПВО страны С.С. Бирюзову .
Дальновидный Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов порекомендовал остановить выбор на Балхаше и немедленно приступить к строительству. Свое решение он мотивировал тем, что дальность вновь разрабатываемых отечественных баллистических ракет возрастает и вскоре стрелять ими по Аралу будет невозможно - слишком близко от Капустина Яра. 1 апреля 1956 года было принято решение о строительстве полигона, получившего впоследствии название 10-й Государственный научно-исследовательский испытательный полигон ( ГНИИП-10 ). Долгое время он был одним из самых секретных объектов страны, и лишь в Договоре по ПРО от 1972 года ему впервые присвоили открытое название - полигон Сары-Шаган. Учитывая то, что название полигона на протяжении его истории неоднократно менялось, а также то, что последнее название Сары-Шаган совпадает с одноименной ж/д станцией Казахской железной дороги, здесь и далее приводится наиболее распространенное его название - Балхашский полигон.
Первыми строились площадки 2 (вторая) и 4В (четвертая временная). Все грузы на 2-ю площадку для радиолокатора РЭ от станции Сары-Шаган доставлялись колоннами автотранспорта. Добравшись до середины маршрута (район будущей 6-й площадки), радировали на 2-ю, чтобы колонну встречал тягач, так как последние 40 километров в низинах можно было преодолеть только с его помощью. На один рейс до объекта и обратно, на погрузку и разгрузку отводилось пять суток. Площадка 4В предназначалась для строительства временных сооружений жилого городка. Вскоре неподалеку началось строительство будущего города Приозерска. Сроки для строительства отвели жесткие. Поняв, что непременно их сорвут, если что-нибудь не придумают, строители решили: грунт каменистый, прочный. Строить дома будем без фундаментов. Многие специалисты возражали, но к их мнению никто не прислушался. В рекордные сроки были возведены несколько кварталов Приозерска. А вскоре по бульвару Советской Армии треснули все дома. Жителей выселили, и часть города превратилась в мертвую зону. Пришлось все начинать сначала. Рассказывает первый начальник строительства Балхашского полигона, генерал А.А. Губенко:
«В апреле 1956 года я завершал один из крупных объектов Министерства обороны в Курганской области. Настроение бодрое: скоро сдам объект и - в отпуск всей семьей. Срочный вызов в Москву, к маршалу инженерных войск Михаилу Петровичу Воробьеву , спутал все планы. Однако делать нечего. Сел в поезд и тронулся в путь.
На душе тревожно. Недавно получил известие о том, что на меня пришла "телега" прямо министру обороны Г.К.Жукову. Дело было так. Перед началом курганского объекта меня по традиции предупредили: сдашь в срок - наградим, завалишь - исключим из партии, снимем с должности и отдадим под трибунал. Время было суровое, и я "гнал", что есть силы. Вскоре и родилась "телега": "Губенко не щадит людей, проявляет к ним нечеловеческое отношение". К счастью, объект шел по графику, а потому никто не стал обращать на жалобу внимания, и все обошлось благополучно. Но об этом я узнал позже, а пока находился в неведении. Выйдя на перрон московского вокзала, услышал голос диктора по громкоговорителю:
- Товарищ Губенко! Вас ожидают в радиорубке. Прямо с сопровождающим поехал на прием к маршалу Воробьеву. Михаил Петрович начал без обиняков:
- Получай новое назначение. Поедешь в Казахстан. Начнешь там строительство полигона ПРО. Вторая площадка должна быть сдана в феврале 1957-го. Иначе - держись! Все. Вот тебе и все! О том, что такое полигон ПРО, маршал не сказал ни слова. Начал выяснять. Никто не знает. Один коллега усмехнулся: - Влип ты здорово. Наши уже больше года в Тюратаме му...хаются. Конца - краю не видно. Тебе, судя по всему, почище досталось. А что такое ПРО - понятия не имею. Наконец, посоветовали: - Езжай на развилку Ленинградского и Волоколамского шоссе. Там - КБ. Встретишься с Кисунько . Он расскажет.
Слава богу! Приезжаю. Вхожу в кабинет главного конструктора загадочной системы. Он встречает радушно. Усаживает в кресло. Начинаем беседу, и вдруг слышу:
- Всего проекта, Александр Алексеевич , на сегодняшний день я и сам не имею. Сделайте пока только вторую площадку. А позже я вам все предоставлю.
Вот так: поезжай туда, незнамо куда, построй то, незнамо что! Делать нечего. Возвращаюсь в главк инженерных войск. Говорят:
- Мы тебе выделяем самый боевой УИР-32 . Поезжай в Одессу , передислоцируй его в Казахстан. Все остальное будет.
Прибываю в Одессу. Встречает мой старый знакомый еще со времен Великой Отечественной Анатолий Михайлович Шаповал .
- В УИРе триста пятьдесят вольнонаемных. Как узнали о пустыне, так все подали заявления об уходе. Я с ними ничего поделать не могу. А офицеры каждый день тащат мне медсправки о том, что не могут ехать в Казахстан по состоянию здоровья. Что делать будем? Спрашиваю:
- Толя, мы с тобой на фронте вместе были, ты-то, хоть, поедешь? Молчит.
- Толя, поезжай со мной хоть на полгода. А после мне легче будет. Согласился. "Подбили бабки": остались со мной со всего УИРа одиннадцать офицеров и одна вольнонаемная медсестра Катя. Да и те упрашивали отпустить их через три месяца.
13 июля, в 13.00 мы, тринадцать первостроителей, прибыли на полустанок Сары-Шаган . Нашел заспанного председателя сельсовета и, умолчав об истинной цели приезда, коротко рассказал о планах строительства. Выслушав меня, он ошалело вытаращил глаза и спросил:
- У вас там в Москве хоть один умный шэловек есть?
- А что такое?
- А то, что тут даже казахи не живут - одни тушканчики. Ай-яй-яй!
От таких слов мурашки пошли по коже. Подумал: "Действительно, как же мы здесь жить будем?" После осмотра станции страх усилился - колея-однопутка, никаких запасных путей. Дальше - больше. Получаю телеграмму:
"Встречайте эшелон Московского автозавода Зпт 200 автомобилей Тчк". Вот так. Где же разгружать-то? Вскоре телеграммы посыпались со всех концов: "Встречайте эшелон..." "Встречайте эшелон..." "Встречайте эшелон..."
До этого я поработал на многих, в том числе, на крупных стройках. Но такого не видел. Казалось, вся страна шлет нам машины, трактора, оборудование, материалы... Эшелоны шли один за другим, и я понял, если что-то не придумаю - наступит катастрофа. Решил взять технику, прибывших солдат, "стащить" все лежавшие вдоль железнодорожного полотна запасные рельсы и соорудить обводной путь для разгрузки вагонов. Брать запасные рельсы категорически запрещалось.
Узнав о моем самоуправстве, железнодорожники пожаловались в прокуратуру. Дошло до Алма-Аты. Оттуда приехал прокурор и решил меня "забрать". Я доложил в Министерство обороны. Из министерства кому-то позвонили, прокурор сразу затих и убрался восвояси. За три месяца на полигон прибыло около 5 ООО автомобилей различных марок. Тут же возникла проблема: где взять столько водителей? К счастью, в Москве тоже догадались об этом и вскоре военкоматы всей страны начали присылать к нам курсантов автошкол ДОСААФ. Однако, опыта у этих водителей никакого, тем более опыта работы в столь тяжелых условиях. Вскоре меня завалили сводками - в день до ста аварий автотранспорта. На весь полигон - ни одной ремонтной мастерской. Где их взять? Кругом - пустыня!
Решил срочно строить авторемонтный завод и школу переучивания прибывающих шоферов. Но на все нужно время. А сроки строительства поджимают.
Не все понимают мои проблемы. Спрашивают: людей дали, транспорт дали, почему простой? По телефону не объяснишь, что такое пустыня. Даю команду строить ремзавод и автошколу. Оказывается, они не предусмотрены планами. Черт с ними, с планами. Взял ответственность на себя. Построили быстро, и вновь проблема: где взять преподавателей, оборудование, инструменты?
Первой по графику шла площадка 2 . До нее - двести сорок километров. Что она представляет - никто не знал. Известно было только то, что туда заранее "запустили" геологов. Мне прислали самолет У-2, и я попросил заместителя слетать на место будущего строительства. Вернулся он весь черный от пыли. Одни глаза сверкают. И с ходу - в карьер:
- Ё-о-о... твою...! Это же могила! Кругом пески! Геологи сказали, что воду найти не могут! Я сбегу!
Спрашиваю: - Как это, сбежишь? Отвечает: - Сбегу и все! Насилу успокоил. Снарядил первую экспедицию. Назначил начальником транспортной колонны Григория Алексеевича Метленко , начальником строительной площадки номер два - Аркадия Дмитриевича Задорина . Зачитал им назначения, снабдил всем необходимым, дал воду, продукты, танковые тягачи, бульдозеры и выпроводил. Ехали они семь суток.
За сорок километров от площадки геологи нашли воду и пробурили небольшую скважину. Питьевая вода есть, но где брать воду для стройки? Вскоре геологи обустроили несколько колодцев, но оказалось, что вода в них плохая и для бетона не годится. Нашлись умельцы, "покумекали" - и бетон пошел. Воды для стройки понадобилось много. Организовали так называемые отряды водяных - огромное количество солдат набирали из этих колодцев по три ведра воды в час и возили их на площадку.
Только решили "водные" проблемы - кончился хлеб. Мука есть, но печь негде. Дал команду: сыпьте муку в суп и варите. Вот вам и будет суп с хлебом. Промучились несколько месяцев, пока не построили печи.
К 1957 году я получил 75 строительных батальонов. В феврале, как и планировали, закончили вторую площадку. За двое суток сколотили хибару для Григория Васильевича Кисунько. Вскоре он прилетел, устроился в этой хибаре и сразу взялся за радиолокатор. Разобравшись, понял, что проблем столько, что сроки монтажа технологического оборудования радиолокатора РЭ могут быть сорваны. По ВЧ позвонил куратору в ВПК Борису Александровичу Киясову и попросил поторопить заводы, задерживающие поставку оборудования. Лишь через несколько дней спросил меня, нельзя ли построить ему домик на 4-й площадке (будущий город Приозерск), так как бывать на полигоне придется много и часто. Мне понравилось, что главный конструктор начал с дела, и только решив основные проблемы, побеспокоился о самом себе. Я ответил согласием и распорядился построить хороший домик. Место для домика выбрали на полуострове, почти в самом центре будущего города Приозерска. Вскоре построили.
И началось... Все генеральные и главные конструкторы стали просить и даже приказывать мне тоже построить им такие же домики, как у Кисунько. Я сказал, что денег нет. И тут же предприятия С.А.Лавочкина, А.А.Расплетина, П.Д.Грушина, А.И.Микояна начали выделять мне деньги на строительство. Что делать? Надо ведь полигон, а не коттеджи строить?
Обратился в Министерство обороны. Там свистопляска: то разрешают строить, то запрещают, то снова разрешают, то снова запрещают...
Помогая мне, по мере сил и возможностей, Г.В. Кисунько выпросил для полигона девять радиостанций. Привезли, установили. Никакого толку. Ни одна из радиостанций не достает до площадок. Удрученно вздыхаю:
- Григорий Васильевич, площадки разбросаны на огромном расстоянии. Дорог нет. Сложно руководить строительством в таких условиях. Кисунько задумался, а затем произнес: - Я вас понимаю. Мне выделили самолет У-2 . На свой страх и риск, разрешаю вам использовать его два часа в сутки. Самолет - это хорошо. Два часа - это не очень хорошо. Но другого выхода нет. Решили применить следующую примитивнейшую технологию руководства строительством с помощью авиации. Диспетчер стройуправления в пять утра вылетает на самолете и поднимается над полигоном на такую высоту, с которой, если позволяет погода, видны все или большинство площадок. Площадки, над которыми стоит пыль столбом, работают. Площадки, над которыми нет никакой пыли, не работают. Значит, в отношении их руководства надо принимать срочные меры.
Вскоре по радиолокатору РЭ "стрельнули" первой ракетой. Григорий Васильевич сделал какие-то измерения, посидел за расчетами, покумекал и после зашел ко мне с очень довольным видом:
- Ну вот, теперь я знаю. Систему сделаем! Я не понял, о чем он узнал и что собирается сделать, но от слов его и самого вида их хозяина исходила такая непоколебимая уверенность, что я тут же заразился ею и радостно подтвердил:
- Конечно, сделаем, Григорий Васильевич! В ту прекрасную летнюю ночь мы долго просидели в его хибаре за разговорами и выпили, если мне не изменяет память, не одну бутылку водки. Наконец-то, я узнал о том, что такое система противоракетной обороны, как значима она для страны. И жизнь казалась мне изумительной, и полной грандиозных планов, а магическая сила главного конструктора не оставляла сомнений в том, что эти планы обязательно сбудутся.
К середине 1957 года на полигоне уже работало 110 тысяч строителей и представителей промышленности. На разбросанных по пустыне площадках возводилось множество объектов. Нас начали посещать академики, генеральные и главные конструкторы...
Строилась станция Сосульникова . Минц долго сомневался, строить или не строить свою станцию, но, наконец, решился. Его институту была отведена восьмая площадка. Кисунько слышать не хотел о РЛС Минца и во время всех своих экспериментов опирался только на данные Сосульникова.
Вскоре завезли и начали пускать противоракеты . Очень хотелось посмотреть на эти штуковины поближе, но режим был жесточайший, а тревожить перегруженного проблемами Григория Васильевича не хотелось. Попросил об экскурсии начальника полигона Степана Дмитриевича Дорохова . Он охотно согласился.
Стартовая позиция была обнесена колючей проволокой. Но я знал, где есть дырка, а Степан Дмитриевич знал, когда будет очередной пуск. Осторожно пролезли в дырку и примостились на бугорке. Старт. Ракета отделилась от пусковой установки и пошла вверх. Но вдруг завихляла и начала падать. Уже наученный опытом, Дорохов среагировал мгновенно: - Бежим! И что есть мочи помчался к ограждению. Я - за ним. Проскочили через "колючку". Сзади - взрыв оглушительной силы. Слава богу, нас не задело. Переведя дух, обнаружили, что разорвали в клочья все обмундирование. Вот так экскурсия!
Степан Дмитриевич Дорохов прибыл на полигон в августе 1956 года. Был он крепким, среднего роста, с бело-серебристыми волосами, седыми бровями и черными глазами. Имел привычку часто моргать, особенно при решении важных вопросов. Возрастом был чуть моложе меня, подтянут. Натуру имел добрую, не злопамятную, но в нужную минуту мог прижать здорово, помня государственную ответственность, лежащую на нем. Приехал он один, жену не привез. С ним был десяток солдат и офицеров. Вскоре потребовал построить себе штаб. Я ответил ему, что, как начальник строительства, штаба тоже не имею - он у меня "на колесах", - так как по приказу министра обороны никаких объектов, кроме "двойки", строить не разрешено. Дорохов противоречить не стал и смирился. Однако вскоре приехал его главный инженер М.И. Трофимчук , характером отличавшийся от начальника полигона. Для проектировщиков мы построили казарму, абсолютно им необходимую. Трофимчук "положил на нее глаз", но при Дорохове активности не проявлял. Однажды Дорохов уехал в командировку, и Трофимчук тут же написал приказ о передаче этой казармы ему. Зная требования вышестоящих органов, я отказался выполнить приказ, а, зная характер главного инженера, тут же приставил к казарме охрану до въезда проектировщиков.
Оказалось, я как в воду глядел. Трофимчук взял свою охрану и пошел на захват. Увидев его бойцов, мои доблестные строители не разбежались, и сообщили мне. Я передал им боевой приказ: "При необходимости применять оружие на поражение". В момент доведения приказа Трофимчук с охраной уже вплотную приблизился к казарме, но мои гвардейцы-сталинградцы не дрогнули и отстояли несчастный сборно-щитовой домик СР-2 .
Вернулся Дорохов, и все улеглось. В казарму въехали проектировщики. Улучив минуту, Трофимчук подошел ко мне и процедил: - У тебя не солдаты, а бандиты. Я ответил ему подобающим образом, и конфликт был исчерпан.
В 1958 году на полигон пришла беда. Врач сообщил мне: дизентерия . Количество больных росло стремительно, и вскоре от проклятой болезни слегли 15 тысяч строителей. Госпиталь рассчитан на тысячу человек. Что делать? Беспрестанно звоню в Москву во все инстанции. До сих пор не могу забыть, как один чиновник спокойным голосом сообщил мне: - Варите чай и давайте им только чай. Послав его подальше, я бросил трубку. Разместил часть больных в бараках, покинутых геологоразведчиками. Наконец, приехал из Москвы один умный врач, выслушал меня и сказал:
- Никто вам не поможет, кроме вас самих. Ищите сатураторы. Много сатураторов... И поите их газированной водой. Звоню начальнику тыла Маршалу Советского Союза И.Х. Баграмяну : - Пришлите сатураторы. Баграмян:
- Надо было заявку в конце прошлого года подать. Где я тебе сейчас их возьму? Позвони в Туркво. Может, они помогут. В Туркестанском военном округе, узнав, что у меня 15 тысяч больных, обалдели, и сообщили, что всех их сил и возможностей не хватит, чтобы мне помочь. Взял себя в руки, собрался с мыслями и решил: вызываю командиров, ставлю каждому задачу отобрать несколько смекалистых солдат, даю солдатам десять суток отпуска и наличные деньги. Пусть едут, куда хотят, но через десять суток каждый должен привезти по сатуратору. Расторопные нашлись быстро. Выдал деньги и отпустил их по всей Руси великой.
Вскоре солдаты вернулись и привезли мне кучу сатураторов. Где взяли - на радостях не спрашивал. Но радость была преждевременной. Сразу возникла новая проблема: где раздобыть баллоны с газом? Нашли винодельческий завод. Директор завода сразу все сообразил:
- Газу у меня полно. Я вам его дам. А вы мне за это - пятьсот тонн цемента. Отдавать на сторону цемент запрещалось строго-настрого. Но никаких прокуроров я уже не боялся, и отдал директору столько, сколько он просил. Директор завалил меня баллонами. Пустили сатураторы и через две недели выздоровело около десяти тысяч моих солдатиков.
Зимы на Балхаше суровые, а середина зимы в пустыне - жуткая картина. Если где-то в пути растерялся, да еще ночью, смерть может настигнуть не только одного человека, но и целое подразделение. Ехал я как-то с одной из отдаленных площадок. От нее до Приозерска - более 100 километров. Промерз до костей, устал. Проезжаю мимо 22-й площадки, думаю: устал - не устал, а завернуть и посмотреть, как там люди, надо. Благо, площадка в полукилометре от дороги. Подъезжаю: о, ужас! Батальон из пятисот человек жжет привезенную казарму. Все столпились вокруг костров, греются и не понимают главного: дело не в том, что жгут казарму, в которой им жить, а в том, что сожгут ее еще до полуночи, а потом замерзнут. Что же произошло? Должны были засветло собрать казарму, но не успели. Зимой, в лютый мороз в пустыне без крова - верная смерть. Командир батальона растерялся и люди вышли из подчинения. Мою усталость как рукой сняло. Гаркнул, что есть мочи:
- Вста-а-ть!!! Все встали. Поглядел на тех, кто были подальше от костра: дрожат, зуб на зуб не попадает. Приказал убрать с костров оставшиеся щиты казармы, взять лопаты и шагом марш на заготовку топлива.
Топливом в пустыне служил боялыч - низенький саксаул ростом до 30 сантиметров. Заготавливается он просто - надо ствол подрезать лопатой прямо у земли. Через полчаса вокруг лежали горы боялыча. Назначил старших у костров, остальных направил на сборку казармы. Сильно замерзших оставил возле костров на 15 минут, а потом и их отправил на работу. Все делали бегом. Узнав, что люди с утра ничего не ели, приказал натопить из снега воды и приготовить пищу, запустив в котлы все продукты, положенные на день. После ужина дело пошло веселее. Послышались остроты и насмешки над тем, как жгли казарму. Ближе к утру казарму собрали, но люди устали до предела. Приказал еще раз их покормить и - на отдых. Командир батальона подошел ко мне и попросил побыть с ними до утра. Что делать? Остался. Утром простился и уехал.
Небывалое по масштабам строительство полигона ПРО с его разбросанными по пустыне объектами развернулось в полную силу...».