КОСМОС НАЧИНАЕТСЯ НА ЗЕМЛЕ
«Здесь будет Космодром! – сказал в панаме парень
и топором забил в планету кол!»
Иван Мирошников
(из стихотворения «Здесь будет старт»)
Уважаемые ветераны Балхашского полигона! От души поздравляя вас с Днем Космонавтики, хотелось бы напомнить, что в 2003 г. в издательстве «ВЕЧЕ» вышла моя книга «Разговор наедине», которая рассказывает о наиболее интересных и значимых событиях в жизни нашей семьи. Ярким событием является служба моего отца Арзанова Левона Сумбатовича, инженер-полковника, выпускника МЭМИИТа, который был в числе первых строителей космодрома Байконур. Он писал об этом, публиковался в ведущих журналах. Его воспоминания легли в основу книги. Тема строительства космодрома, роль военных строителей всегда остается в тени успехов космических завоеваний. А ведь они были первыми, и без вдохновенного труда этих тружеников ничего бы не было. Из этой статьи читатель узнает о тяжелейшей работе военных строителей, их роли в освоении космического пространства и отдаст дань памяти и уважения людям, чьи имена остались за кадром космических взлетов, и здесь они оживут.
Татьяна Пашкова-Арзанова
И ВЫРОС ПОЛИГОН В ПУСТЫНЕ
Самое, наверное, важное историческое событие XX в. – это освоение космического пространства. И причастны к нему были непосредственно наши родители, построившие космические полигоны. Загадочный звёздный мир открылся перед человечеством благодаря космонавтам. Затем стали говорить и о космической науке. А военные строители?! Ведь не сами по себе полетели ракеты в космос, этот триумф невозможен был без нечеловеческого труда военных строителей.
Поиск новейших и интереснейших инженерных решений, фронтовой ритм работы, исключительная роль офицеров политотдела, сумевших мобилизовать личный состав... Задачи, поставленные перед военными строителями, были гигантскими. В нашей семье мы хорошо это понимали. Папу мы редко видели дома. Его синие форменные брюки всегда были в пыли. Пыль казахских степей была въедливой, она покрывала волосы и лицо, делая их серыми. Когда вместо синих брюк ввели цвета хаки, я радовалась: в степи иначе нельзя.
Наши родители не считали затрат своего труда, они служили Отечеству верой и правдой, с надеждой и любовью.
Берег Вселенной – так назвал Аральские степи, ставшие полигоном ракетно-космического комплекса, генеральный конструктор Сергей Павлович Королёв. Именно Королёву принадлежит идея увести полигоны космических кораблей в пустынные районы Средней Азии, так как чем ближе точка старта расположена к экватору, тем в большей степени можно использовать скорость вращения земли. Но для ведения строительства территория была очень сложной: тяжелейшие климатические условия, отсутствие питьевой воды.
Космос, Гагарин, Байконур – эти слова навсегда останутся в летописи государства, сумевшего первым в мире совершить запуск космической ракеты и отправить человека в космос. Это наша история, которой мы обязаны гордиться, которую должны беречь.
Строительство на полигоне началось в 1955 г. Первые колышки на этой стройке забивал и мой отец полковник-инженер Л.С. Арзанов, главный инженер Управления по монтажу коммуникационных систем. Он занимался строительством «стадиона» – гигантской чаши, из которой потом взметнулся космический корабль.
Из Воспоминаний моего отца (Написано в 1970-1972 гг.):
«На протяжении многих веков дерзновенная мысль человека не смела даже прикоснуться к таинствам межпланетных сообщений. И вдруг решились не только мыслить, но создавать, превращать фантазию в реальность, вдохнуть в абстрактную идею душу и сердце. Тысячи людей взялись за этот труд, тысячи сердец забились в энтузиазме великой стройки, имя которой Байконур. Из безжизненных просторов пустыни вырвались в небо космические корабли. Причём произошло это в удивительно короткий срок – менее одной человеческой жизни. Мы доказали миру, что наш народ всегда и в труде, и в бою готов на подвиг. А стройку эту от небольшой железнодорожной станции Тюра- Там Среднеазиатской железной дороги до первого искусственного спутника можно назвать Подвигом.
28 апреля 1955 г. Наш поезд медленно остановился у станции, которая среди безжизненной пустыни казалась одинокой и забытой. Был виден небольшой посёлок с двумя десятками домишек, типа землянок, с окнами на уровне земли, и 5-10 казахских юрт, разбитых кочевниками, осевшими здесь на какое-то время. Одноэтажный вокзал с керосиновым освещением, очевидно, давно не убирался, зал ожидания представлял собой помещение площадью 25-30 кв. м. К залу примыкало несколько служебных помещений. Недалеко от станции находилось небольшое здание школы-интерната, четырёхлетки, с общежитием для учеников. В 150 м от станции стоял принадлежавший железной дороге дом, состоявший из входного тамбура и небольшой комнаты машинистов с двухъярусными кроватями армейского образца, человек на 20. В ней до нашего приезда должна была размещаться рекогносцировочная комиссия. Голый ландшафт безлюдных степей даже в тёплую солнечную погоду в день нашего приезда не радовал, а, наоборот, создавал хмурое, холодное настроение.
Рассказ о первых днях строительства в Байконуре я хочу предварить воспоминаниями о том, как мы работали в Ташкенте. Под руководством полковника Георгия Максимовича Шубникова был создан основной костяк руководящего состава строителей Байконура. Там создавался и шлифовался коллектив руководителей строителей. Люди работали с воодушевлением, ведь эта стройка впечатляла своей новизной, грандиозностью масштабов, быстротой и оперативностью, с какой производились работы.
ТАШКЕНТСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ
Более 3 лет проработал я в управлении Г.М. Шубникова в должности начальника монтажного отдела. Строили мы по тому времени крупные сооружения, оснащённые новейшей техникой, специальные и культурно- бытовые объекты для войск Туркестанского военного округа.
При управлении находился клуб, в котором помимо служебных совещаний и заседаний часто собирались офицеры с жёнами и детьми для просмотров кинофильмов или вечеров художественной самодеятельности. Особенной любовью пользовался хор клуба, руководимый Валентиной Ивановной Шубниковой.
Г.М. Шубников – высокий, крепкий и жизнерадостный человек, очень любивший службу в армии. Своей внешностью он напоминал легендарного героя Гражданской войны Г.И. Котовского. Шубников служил в частях Котовского и свято хранил память о нём. Будучи образованным, широко эрудированным, трудолюбивым и от природы одарённым человеком, он легко справлялся с трудностями, возникавшими на различных участках.
Знал я хорошо Шубникова и по Ташкенту, но то, что пришлось увидеть в Байконуре с первых дней проживания в одном вагоне, превзошло все мои положительные оценки. Неутомимая энергия, трезвый и требовательный подход к решению любых вопросов, юношеская увлечённость, колоссальная работоспособность и партийная принципиальность – вот характеристика его деятельности.
В начале марте 1955 г. Шубникова срочно вызвали в Москву. Через месяц с небольшим он вернулся. На первом же служебном совещании с заместителями и начальниками отделов, через 2 часа после его возвращения, он информировал нас о том, что, согласно решению Правительства от 12 февраля 1955 г., в пустынных степях Казахстана надлежит построить новый объект. Из его сообщения мы узнали, что нам предстоит до конца года, фактически за 7-8 месяцев выполнить 12-15 годовых объёмов работ. А чтобы избежать срыва в работе, мы должны в течение 3-4 дней подать в Москву заявку на количество материалов и техники, необходимых для выполнения задачи. Трудность составления заявки заключалась в том, что никто не знал, что и в каком объёме мы должны строить. Проекты пока находились в стадии разработок. Георгий Максимович всё это отчетливо понимал и поэтому разъяснил, что заявка должна быть составлена на основании отдельных известных ему узлов и направлений, суть которых он кратко изложил так:
«В первую очередь надо построить временное жилье для личного состава в виде землянок и сборных домов. Второе, надо развернуть в полном объёме работы на строй дворе, где должны быть введены в строй в ближайшее время лесопильный и столярный заводы, растворный и бетонный узел, цех по сушке и битумной обработке древесины, сварочный, арматурный и ряд других цехов. Третье, на объекте будет 20-30 площадок, на которых должны быть построены и жильё, и технологические здания. К ним надо проложить дороги, дать воду, электроэнергию и связь. Одна из площадок, которая будет основной, включает производство большого объёма земляных работ, 1,2-1,5 млн. куб. м. К ней надо подвести от реки водопроводную магистраль, протяженностью 40-50 км с диаметром труб 400 мм. На трассе водовода необходимо построить ряд резервуаров и насосных станций. Насосная станция последнего подъёма должна быть смонтирована в корпусе основного сооружения и служить для охлаждения стенок пилона. Это будут уникальные насосы, изготовленные по спецпроекту».
Представьте себе трудности одной транспортировки и такелажных работ в степи по доставке на место этих громадных насосов, один электродвигатель которых по габаритам был выше человеческого роста!
Для энергоснабжения объектов предстояло построить высоковольтные линии в 35, 10 и 6 киловольт на расстояние 350-400 км, 50 км низковольтных линий на территории площадок. Одновременно надо начать строительство ряда технологических, служебных и бытовых сооружений.
— Вот по этим ориентирам и заказывайте все необходимые для работ материалы. В данном случае вам должен помочь большой опыт работ, накопленный каждым из вас за время службы, и эрудиция строителя. Ошибок допускать нельзя, так как отсутствие на объекте какой-либо позиции из необходимых материалов может сильно осложнить выполнение задачи, — этими словами закончил постановку задачи Шубников.
Обстановка, царившая в управлении, вместо обычной деловой, напоминала картину подготовки к спешной эвакуации, стоял шум и гам, дела и необходимое имущество укомплектовывалось и заколачивалось в ящики. Офицеры и вольнонаемный состав громко стучали молотками, забивая их, кричали и натужено пыхтели, перетаскивая грузы. Потом все ящики грузили на машины и отвозили для сдачи в багаж.
А дома беспокоились члены семей: «Почему в канун праздника отправляют тебя?» «И вообще, почему ты должен ехать туда? Почему нам нельзя ехать с вами к новому месту службы?»
Успокоительные ответы на эти и другие вопросы всем женам и членам семей дал начальник политотдела полковник Баландин Константин Павлович, проведший с ними собрание, на котором разъяснил необходимость преодоления всех возможных трудностей, возникающих при выполнении возложенного на нас правительственного задания.
«Конечно, первые несколько месяцев, пока мы на новом месте создадим условия переезда семьям, вам будет трудно, – говорил он, – но что делать, мы обязаны ехать и выполнять задание Родины, вы ведь тоже остаетесь не одни, вас много, все хорошо устроены. Надо ещё теснее сплотиться и помогать друг другу. В семье надо создать обстановку понимания и ответственности за выполнение своего долга».
Кроме того, Константин Павлович со своим аппаратом политотдела развернул кипучую деятельность среди всего личного состава, мобилизуя их на выполнение задачи.
Не секрет, что после сообщения Г.М. Шубникова о нашем переезде в необжитую степь, появились и такие офицеры, которые пытались всячески уклониться от поездки. Сразу выявились «больные» и «старые», которые бросились доставать справки о состоянии своего здоровья, дающие им право не ехать.
Политотдел развернул широкую разъяснительную работу. В управлении и подведомственных частях состоялись партийные и комсомольские собрания, посвящённые необходимости мобилизации сил на выполнение задачи. Лучших товарищей из нашего коллектива, как на фронте перед боем, принимали в партию, среди принятых офицеров был и Георгий Максимович Шубников.
Всё это дало результаты, так как кроме небольшой группы офицеров, оставленной в Ташкенте, все в указанные им сроки прибыли к новому месту службы.
МЫ ПРИЕХАЛИ. ПЕРВЫЕ ШАГИ…
27 апреля 1955 г. Шубников и 20 офицеров выехали из Ташкента, это была опергруппа управления. Утром 28 апреля поезд остановился на небольшой станции. Осмотревшись, мы поняли, что место для нас подобрали не из лучших. Вряд ли в мире найдётся место более чуждое для человеческой жизни, чем эта бескрайняя степь, кишащая непривычной для нас живностью в виде змей, черепах, скорпионов и сусликов.
Да, на сердце было тяжело, но надо выполнять команду и идти следом за первыми пионерами Байконура, прибывшими сюда создать условия для приезжающих частей. Это была рота из состава части Заворотняка, прибывшая как квартирьеры, и большая часть автобатальона Михаила Семеновича Медиевского.
Осмотрев расположение и устройство этих первых частей и убедившись в тесноте размещения и отсутствии у них минимально необходимых условий для жизни, мы повернули в противоположную сторону к берегу реки, где должен был расположиться будущий военный городок.
Изучая участки будущих работ, мы обнаружили на берегу реки чудесную картину. Небольшие, площадью в несколько квадратных метров, высыхающие болотца, в которых шныряли взад и вперед сазаны довольно крупных размеров, весом по несколько килограмм. Некоторые еле передвигались в воде, так как животом своим касались дна болотца. Оказывается, весной, когда река в этом районе широко разливалась, затапливая берега, рыба повсеместно чувствовала себя прекрасно, когда же вода спадала, не вся рыба успевала уйти в реку. Оставшись в плену в маленьком озерке, они месяцами жили и росли, доживая свои последние дни. «Ура! – торжествовали рыбаки, – здесь такие условия, что рыбу ловить не надо, её можно собирать голыми руками». Это было действительно так.
Вдоволь насмотревшись на пленных рыб, мы обнаружили новое чудо: насосную станцию, подающую воду в водонапорную башню на вокзале и служившую для заправки водой паровозов, которые в то время были основной тяговой силой всего ж/д транспорта.
Внутри здания насосной станции в чисто выбеленном зале блистали как на показ дизельная насосная станция с большим количеством медных деталей, отполированных до солнечного блеска. В помещении, как у врачей-хирургов, стояли 2 застекленных шкафа с аккуратно сложенными инструментами. Всё оборудование насосной было выпуска 1905 г. и тем не менее безотказно работало. Обслуживал её с 1913 г. русский механик, который рядом построил дом, держал корову, свиней, овец, кур, уток и огород. Семья его жила в достатке, так как помимо подсобного хозяйства он занимался рыбной ловлей и охотой на сайгаков, что не мешало ему образцово исполнять свои служебные обязанности (правда, небольшие, станция работала 2-3 часа в сутки).
В результате переговоров мы приняли его в свой штат на работу с выплатой 50% оклада, за что он должен был ежедневно ещё 4 часа качать воду в башню для наших нужд.
Третье чудо открылось нам через несколько дней, когда в районе песчаного карьера, расположенного в 25 км от берега реки у сопки, которую впоследствии именовали 3-й подъём, был обнаружен большой, диаметром 35-40 см и длиной 8-10 м ствол сосны. Комель его и верхушка были надломлены, внутри была видна характерная для надлома древесина и годовые кольца, а снаружи – нетронутая, как будто живая, кора. Дерево казалось свежеповаленным. При попытке приподнять его мы поняли, что это не под силу даже всем вместе. Дерево было окаменевшее, превратившееся в камень крепкой породы типа гранит, и весило 7-8 тонн. С удивлением смотрели мы на эту археологическую находку, свидетельствующую, что не всегда этот район был безлюдной пустыней. Можно предположить, что много тысяч, а может миллионов лет назад, здесь бушевала лесная дубрава, цвела и развивалась жизнь.
«Надо отгрузить это дерево в археологический музей», – предложил кто-то.
«Мы это сделаем, но не сейчас, пока надо добывать песок и выполнять порученное нам дело», – сказал Шубников.
К вечеру все собрались вокруг Шубникова с вопросом, где и как мы будем ночевать?
Георгий Максимович несколько смущённо объяснил, что, согласно договоренности с начальством, 28 апреля на станцию для нашего размещения должны были подать спальные вагоны. «Ну, ничего, – сказал он, – у нас есть резервный вариант – ранее подготовленная для рекогносцировочной комиссии комната машинистов. Комиссия этой комнатой не воспользовалась, так как осталась жить в вагоне, в котором приехала сюда. Постельное бельё, одеяла и подушки находятся у начальника станции. Получайте их у него, и будем укладываться спать».
В муках ночного отдыха пришлось провести 2 ночи. Зато с каким комфортом разместились все в штабном поезде, приехавшем к нам 30 апреля! Поезд состоял из 4 или 5 2-местных купейных вагонов, вагона-ресторана со своими поварами, который стал работать как столовая, вагона-склада с продуктами питания и, кажется, 3 или 4 штабных вагонов, оборудованных под помещения для штабной работы. В них были канцелярские шкафы, заполненные всеми необходимыми принадлежностями: папки писчей бумаги и рулоны кальки, миллиметровки и ватмана, тушь и чернила, готовальни, скрепки, кнопки, копировальная бумага, карандаши и ручки – вообще всё необходимое для проектирования и канцелярской работы. В салонах были закрепленные к полу канцелярские столы и чертёжные столики, к столам машинисток были привёрнуты пишущие машинки, на столах счётных работников установлены счёты.
Приход поезда поднял эмоциональный настрой всех офицеров и авторитет управления среди прибывающих к нам частей. В нём же за праздничным ужином был отмечен день Первого мая. Наладилась жизнь в смысле материально-бытового устройства, но как была загружена вся группа первопроходцев, трудно даже описать.
Аппарат Главного Управления, возглавляемый в то время генерал-лейтенантом Зотовым Василием Фёдоровичем, не дремал. Кипучую деятельность развил главный инженер Управления, прославленный военачальник инженерно-строительных частей на фронтах Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза генерал-майор Григоренко Михаил Георгиевич, принявший шефство над нашим объектом. Вскоре он стал начальником этого управления. М.Г. Григоренко родился в 1906 г. в Ворошиловградской (ныне Луганской, ред.) области. После окончания Харьковского инженерно-строительного института преподавал, работал на крупных промышленных стройках. В Вооружённых Силах СССР с марта 1941 г. В годы ВОВ прошёл путь от командира сапёрного батальона до начальника инженерных войск армии. Лауреат Ленинской премии. Генерал-лейтенант. ( отделить от текста с выделением )
Генерал Григоренко М.Г. объявил тотальную мобилизацию воинских частей и подразделений, необходимых для выполнения работ. Параллельно с работами по отгрузке материалов для нашей стройки отдавались команды воинским частям о передислокации их к новому месту службы.
В первых числах мая к нам ежегодно прибывали воинские части. Встречали их обычно Шубников, главный инженер Грунтман и Баландин. Слышались доклады и команды примерно такого содержания:
– Ну, хорошо, – говорил Шубников, – после первого знакомства вам необходимо выехать на площадку «X», где надлежит выполнять объём работы по возведению технологического комплекса и строительства жилого городка для эксплуатационного персонала. Вы лично, кроме того, что являетесь командиром части, будете выступать в роли начальника строительства этой площадки. Даю вам 2 дня на устройство части, после чего надо будет выполнять плановые работы. Для начала постройте землянки для личного состава, временную столовую с установкой полевых кухонь, складские и другие необходимые помещения, затем перейдите к строительству основных объектов. По мере строительства некоторые из них можно временно использовать для размещения части.
– Слушаюсь, – отвечал несколько смущенный командир, – а неужели там пока ничего нет? Как далеко от вас это находится? И кто покажет нам туда дорогу?
– Ничего, – смеясь и шутя, говорил Шубников, – там, в степи, есть репер, вокруг которого и будете располагаться. Сказать, чтобы это было очень далеко, нельзя, всего несколько десятков километров, ну а дорогу вам покажет офицер нашего управления, назначенный к вам куратором (называл звание, ФИО офицера). Он же поможет вам составить заявку на материалы, необходимые на временное строительство, и будет курировать стройку.
– Да, – продолжал Шубников, – примите меры, чтобы личный состав не отлучался из расположения части, это опасно, так как в степи человек может заблудиться и погибнуть, и в порядке режима лучше, чтобы коллектив знал хорошо объект и не мешался на других.
– Всё понял, – говорил окончательно сконфуженный таким приёмом командир и шёл к подчиненным.
И так каждый день.
4 мая в 200 м от нашего штабного поезда поставили вагон с зашторенными окнами, отодвигая которые из вагона выглядывали молодые симпатичные девичьи лица. Как выяснилось, вагон оказался лабораторией противоэпидемической и противочумной станции. Общение с его прекрасными обитательницами, вход в вагон и вообще нахождение около него было категорически запрещено. Пробыл он у нас несколько дней. В результате в местах дальнейшей нашей деятельности определилась необходимость проведения комплекса мероприятий по противоэпидемическим работам.
Было мобилизовано большое количество личного состава, обезвредившего участок будущих работ, в течение недели засыпая все ямки и звериные норки ядохимикатами. Станция была малой и по числу окружающих её домов, и станционных путей. На ней было всего 5 или 6 станционных ж/д веток, 2 из которых служили для пропуска тяжелогружёных, длинных составов пассажирских и товарных поездов, с грохотом проносившихся мимо нас через каждые 15-30 минут. На 3-й был установлен наш штабной поезд. 1 или 2 ветки использовались для разгрузки прибывающих частей и большого потока непрерывно и днём, и ночью подаваемых эшелонов с грузами различных строительных материалов и других, необходимых для нашей жизнедеятельности товаров.
Сейчас не просто представить всю кутерьму и трудности, связанные, казалось бы, с простым видом работы по разгрузке вагонов. В штабе у нас постоянно находились начальник станции или работники его аппарата и так называемые «толкачи» из управления дороги и из Москвы, требующие принятия срочных мер для разгрузки прибывающих эшелонов, объясняя нам, что эшелоны с людьми и грузами запрудили на сотни километров все ближайшие станции в ожидании подачи их для разгрузки или продвижения вперёд.
Мобилизуйте свою фантазию и представьте себе картину, которую трудно нарисовать в этом кратком описании. Для приёма грузов на станции оставался 1 путь, а, как известно, на одном пути два эшелона для разгрузки не поставишь, значит, надо форсировать разгрузку для приёма нового эшелона. Груз шёл разный, в том числе машины и механизмы для производства работ, а разгрузочных средств, кроме 3-тонных автокранов, мало приспособленных для этих работ, больше никаких не было.
Вот поданы вагоны со сборными домами для временных городков, которые изготовлены из вагонки с изящными окнами, дверями и другими деталями. Если после разгрузки вы не успеете оттащить их в безопасное место, то все они будут раздавлены грузом второго эшелона, поданным с круглым пиловочным лесом или металлическими трубами большого диаметра. И так непрерывно подают вагоны по мере поступления, с оконным стеклом или керамическими трубами, а следом эшелон с кирпичом или бутовым камнем. Значит, надо успевать не только разгрузить груз, но и оттащить его на 30–50 м в сторону, и тут же думать о вывозке его к месту использования или будущих складов, так как следующий груз оттаскивать будет некуда.
И так непрерывно – час за часом, круглые сутки, и днём, и ночью.
Чтобы разрубить этот «гордиев узел», в начале мая к нам прибыла группа офицеров ВОСО, проектировщиков и командиров, которые с ходу развернули работы по удлинению существующих и разветвлению новых станционных путей, а также строительству новых ж/д путей к месту расположения стройдвора, складов и на основные стартовые площадки.
Вскоре приехал и главный инженер строительства полковник-инженер Грунтман Александр Юльевич, который своими грамотными и чёткими решениями способствовал нормальному урегулированию общего состояния дела. На станции вблизи места разгрузки цемента стали возводить первый растворно-бетонный узел, складские помещения, началось строительство основного объекта, подведение к нему водовода и дороги.
Своей внешностью и внутренним содержанием, сквозившим в его манере разговора, такте, умении держать себя, А.Ю. Грунтман вызывал к себе симпатию и уважение окружающих людей. Его стройная и высокая фигура, аристократически удлинённое лицо, высокий открытый лоб и карие светящиеся глаза выражали наличие доброты и большого ума. Его деловые способности определялись высокой инженерной подготовкой и природной смекалкой. А атмосфера любви, радости, внимания и благополучия были созданы в семье его женой Раисой Залмановной. Он всегда разговаривал тихо, спокойно, без крика и излишних эмоций. Зато его замечания, выводы и советы, выдаваемые в результате инженерных расчетов, вселяли в нас уверенность в несомненный успех дела.
(Продолжение следует)
АРЗАНОВ ЛЕВОН СУМБАТОВИЧ. Выпускник МЭМИИТ, пронёс гордость и любовь к родному институту, давшему профессиональные навыки высочайшего класса. В минуты отдыха не было конца его рассказам о преподавателях вуза, учёных, о традициях, которые в ту пору закладывались на ж/д транспорте. Он учился на одном курсе с сыном И.В. Сталина Яковом Джугашвили и вспоминал его как очень порядочного, весёлого и скромного человека. Война по-своему распорядилась жизнью целого поколения. Вся последующая его деятельность была связана со службой в рядах армии.
Вслед за Байконуром был первый полигон в системе противоракетной обороны страны в знойной пустыне Бетпак-Дала, неподалеку от маленькой, Богом забытой станции Сары-Шаган. Успешное строительство полигона и испытания ракетно-космической техники позволили создать противоракетный комплекс страны. Почётный строитель Байконура, Заслуженный строитель Казахской ССР, всю жизнь был бесконечно предан делу, которому служил.
ПАШКОВА (Арзанова) ТАТЬЯНА ЛЕВОНОВНА. Окончила Московский Государственный университет им. М.В. Ломоносова в 1972 г. С 1973 г. работала в системе железнодорожного транспорта. Кандидат технических наук, доцент кафедры «Управление инновациями на транспорте» РУТ(МИИТ). Заслуженный работник транспорта Российской Федерации ( 2009 г.),
Награждена Орденом Дружбы ( 2015 г.) Почётный железнодорожник (1995 г.), имеет Знак «Тридцать лет выслуги на железнодорожном транспорте». Член союза журналистов России (1993г.). Член союза писателей России (2004 г.). Лауреат премии им. А.Платонова (2002 г.).
Тема статьи