Как я не попал к немцам в плен. Помнится, с начала войны я очень хотел попасть на фронт, но по малости лет мое желание оставалось неисполнимым.
В первой половине 1943 года пятнадцатилетним юношей я работал в Московском государственном цирке на Цветном бульваре. Исполнял вспомогательные должности: униформиста, ассистента клоуна, прожекториста и другие, строго по содержанию не обозначенные, но достаточно важные и нужные, например, уход за цирковыми животными.
И тут я узнал, что формируется фронтовая бригада Московского государственного цирка и эстрады для командировки на Северо-Западный фронт сроком с мая по август 1943 года. Я тут же подал заявление директору цирка с просьбой зачислить меня в эту бригаду. К моему счастью оказалось, что в состав бригады забыли включить человека для выполнения вспомогательных работ, и приказом директора цирка, как сейчас помню, №111от 31.05.43г., я был зачислен во фронтовую бригаду.
Перед отправкой на фронт бригада была приглашена в Главное политическое управление СА и с нами была проведена беседа о соблюдении необходимых правил поведения на фронте и в тылу. На другой день рано утром с аэродрома Внуково на самолёте Ил-14 мы вылетели на Северо-Западный фронт и через несколько часов лета приземлились на одном из полевых аэродромов вблизи г. Демянска. Не успели мы приземлиться, как к самолёту подъехала полуторка с поперечными скамейками из досок. Нас посадили в кузов, и мы поехали по дорогам, сооружённым из нашей и канадской гати, так как дорог с твёрдым покрытием не было, а просто по земле ни пройти, ни проехать было невозможно из-за практически сплошных болот.
Весьма быстро в первой половине дня мы оказались в боевых порядках 1-ой гвардейской воздушно-десантной дивизии генерал-майора Казанкина А.Ф. При этом были просто поражены тем, что к нашему приезду по распоряжению комдива силами солдат на выбранном для этого сухом «пяточке» была воссоздана в миниатюре практически вся обстановка Московского государственного цирка на Цветном бульваре: манеж диаметром 13 метров, покрытый сухим песком вместо опилок, с окружающим его барьером высотой 0,7 метра, широким занавесом, небольшими костюмерными комнатками для переодевания артистов и подсобными помещениями для реквизита. Вокруг манежа были сооружены в три ряда расположенные амфитиатром скамейки, предусмотрены были и радиально расположенные проходы для быстрого выхода зрителей из этого импровизированного зала под открытым небом. Инспектором манежа от нашей бригады был назначен Корниец (всех имён и отчеств я, к сожалению, не помню, поэтому здесь и далее ограничусь фамилиями) - обычно он вёл всю программу и у него был собственный номер "Буриме", заключавшийся в быстром сочинении стихов на любой набор слов, предлагаемых зрителями. Музыкальное сопровождение каждого номера осуществляли аккордеонисты Москвичев и Полозков. В промежутках между номерами выступал клоун Лавров, а я у него был ассистентом.
Когда по прибытии мы дружно разобрались с реквизитом, после объявления Корниеца артисты начали своё первое представление. Первыми выступали муж и жена Рубановы с классическим акробатическим этюдом. Клоун Лавров в промежутках между номерами выполнял со мной разные трюки. В одном из них Лавров выходил на манеж, держа в руках дудочку и большие страницы нот и оглядывался, где бы найти пюпитр. А увидев меня, подзывал к себе, показывал, что мне надо встать на голову и тогда он на подошвы моих ботинок, как на пюпитр, положит ноты и будет играть на дудочке. Иногда вместо дудочки он брал скрипку. Я вставал на голову. Лавров клал ноты и, наигрывая разные мелодии, "забывал" обо мне - ходил по манежу, оставляя меня в стойке на голове. Я, обнаружив, что меня бросили, вскакивал, хватал тут же лежащую лёгкую «дубину» из бамбука и, догнав клоуна, бил его по голове. Он с криком от ужаса убегал с манежа, а я бежал за ним, пытаясь ударить ещё разок. После этого я, как ни в чем не бывало, выходил на манеж и снова становился униформистом до следующего номера.
После нас вторым номером выступали жонглёры-эквилибристы с шестами Саша и Валя Ван-Зе-Вей. Они, как всегда, великолепно начали свой номер, поднимаясь на шесты, балансировали на них. Внезапно, на ближайшей лесной поляне прогремел разрыв немецкого снаряда. Все артисты от неожиданности сильно перепугались и разбежались в разные стороны: клоун Лавров как был в гриме, парике из рыжих волос, в громадных клоунских ботинках прямо по лужам убежал в ближайшие заросли. Саша Ван-Зе-Вей, добежав до ближайшей сосны, мгновенно оказался на её вершине, а Валя бродила вокруг сосны и все время причитала: «Саша, Саша …». Я же решил собрать разбросанные паникой костюмы и реквизит и всё отнести в ближайшую землянку. Собрал, кое-как упаковал, взвалил этот узел себе на плечи и пошёл по тропе к землянке. В этот момент поблизости произошёл второй разрыв снаряда. Осколки, слава Богу, до меня не долетели, а вот взрывной волной я был сбит с ног и угодил физиономией в ближайшую лужу. Вскоре последовал сигнал «отбой»: вражеские батарея и наблюдатель были уничтожены. Никто из наших не пострадал. Я с вещами вернулся в костюмерную, разложил все костюмы и гримы по местам.
Затем мы были приглашены в большую землянку командира дивизии и нам был предложен чай и блинчики с вареньем. Все, кроме меня и руководителя бригады Рубанова, почему-то от еды отказались - думаю, от пережитого стресса. После непродолжительной беседы между собой артисты разошлись по предложенным им на ночь землянкам, а я заснул прямо на земле, пригревшись у костра.
Утром же прерванный концерт был продолжен и сыгран артистами с большим воодушевлением. Судя по бурным аплодисментам бойцов и командиров, наше выступление им понравилось.
Летом весь Северо-Западный фронт стабилизировался. Наша цирковая бригада продолжала выступать с концертами, передвигаясь вдоль всей линии фронта, и часто непосредственно на передовой. При этом немцы нередко отвечали стрельбой, но в отдельных эпизодах стрельба затихала и они слушали, как поёт Богданова, и даже из их окопов доносились аплодисменты - она очень хорошо пела сильным баритоном русские песни того времени в стиле Лидии Руслановой.
Рис.1 Наша бригада после концерта, состоявшегося на передовой в расположение одного из полков Латышской дивизии. С благодарностью артистам выступает командир полка (крайний справа). В центре прямо за столиком певица Богданова, по левую сторону от столика стоит руководитель бригады Рубанов, по правую - Валя Ван-Зе-Вей, а слева в белой рубашке Саша Ван-Зе-Вей. Крайний слева Корниец. Справ от него я. Две женщины в белых рубашках и брюках – это танцовщицы Люшина и Сдавская. Между Люшиной и Рубановым стоит аккордеонист Полозков. Остальных, к сожалению, узнать не могу из-за низкого качества снимка.
Наша бригада продолжала выступать в войсковых подразделениях вдоль линии фронта, но иногда по просьбе Политуправления фронта выступала и в удалении от передовой: на аэродромах, в танковых частях, в клубах дивизий дальней бомбардировочной авиации и на командном пункте самого Северо-Западного фронта.
Последний перед возвращением выезд меня сильно поразил. Мы подъехали к какой-то заброшенной деревне с разрушенными избами и громадным сараем с продавленной крышей. В саму деревню нас не пустили, и мы разгрузились в ближайших зарослях. К деревне шли пешком, взяв с собой костюмы и реквизит. Когда мы вошли вовнутрь этого сарая, то оказалось, что внутри него сохранился великолепный зрительный зал со всем набором помещений, необходимых для работы командного пункта, штаба, проведения служебных заседаний и выступлений концертных бригад - выступили мы с удовольствием и уже привычным успехом. После этого нашего выступления во фронтовой газете была опубликована статья, копия которой с фотографией приведена ниже.
Рис.2 Статья во фронтовой газете с фотографией нашей бригады (я стою вторым справа)
Следующим местом нашего лицедейства стал Валдайский край. Великолепные дворцы, ухоженные угодья... все было преобразовано к лечению раненных фронтовиков, все дворцы превратились в госпитали и санатории, в том числе и дворец на острове в центре Валдайского озера. Во всех этих дворцах нам привелось выступать перед лечащимися и выздоравливающими после ранений бойцами.
К концу нашей командировки, а на дворе был уже август, нашу бригаду направили в стрелковый полк, расположенный в близи от передовой. От командного пункта полка до места выступления в расположение одной из рот расстояние около 1,5 км - нас привезли верхом на лошадях, так как из-за болотистой местности ни один другой вид транспорта «проехать» не мог. Костюмы и реквизит, каждый свой, артисты везли с собой.
Мы с клоуном Лавровым приготовили новую репризу, так называемую «Игра на деньги»: ставим на кон согласованную сумму по 5 копеек (в то время это была самая крупная по размерам монета и её было хорошо видно издалека). Лавров был одет в своё клоунское одеяние, каким он показан выше на фронтовом снимке. Помощники из артистов выносят на манеж ведро с водой и ковшиком. Я беру ковшик, черпаю воду и на виду у всех лью клоуну в штаны - никакого эффекта! Я внимательно осматриваю его штаны, трясу за брючины - воды нет, ни капли! Я опять черпаю воду и на виду у всех лью ему в штаны И опять никакого эффекта! Делаю это несколько раз - все напрасно, никакой реакции! Тогда сам Лавров черпает воду и на виду у зрителей льёт мне в штаны - из моих штанов водопадом льётся вода! Я с возмущением лезу в драку и требую от него раскрыть секрет происходящего. Клоун торжественно извлекает из своих широких штанин ведро, наполненное водой, и громадную воронку, чтобы ни одна капля не пролилась мимо. При этом он демонстративно торжественно забирает свой выигрыш 10 копеек. Номер сопровождался большим хохотом и весь концерт прошёл с большим успехом.
Во время концерта конюх с помощником соорудили в лесу конюшню, в которой артисту при отъезде подводили именно ту лошадь, на которой он (она) приехал. Костюмы и реквизит артисты опять же брали с собой. Все артисты на лошадях, ведомых конюхом, уехали. Мне также была предоставлена осёдланная лошадь. Конюх меня предупредил, что эта лошадь сама знает дорогу на командный пункт полка и обратно. Поэтому по прибытии на место её просто необходимо разгрузить и отпустить - она сама вернётся в роту на конюшню. С таким напутствием я поскакал, а скорее, затрусил на командный пункт полка. Но неожиданно, примерно через километр пути, моя лошадка развернулась в обратную сторону, и я вновь очутился на конюшне у её коновязи. Помощник конюха, встретив меня, не удивился, не стал меня долго расспрашивать, а просто, что-то сказав лошади, направил меня обратно на командный пункт полка с теми же наставлениями, мол она сама знает, куда везти. Но, к моему ужасу, всё повторилось в той же последовательности и я опять оказался в том же месте откуда начал свою езду. Уже вернувшийся конюх в третий раз отправил меня на лошади на командный пункт полка, но и в этот раз она вернула меня на своё место. Я слез с лошади и, заявив, что груз у меня небольшой (воронка, ведро и клоунские башмаки), дорогу я помню и дойду до КП сам, благо болотистые места по дороге не глубокие, двинулся в путь.
Был уже поздний вечер, а августовские ночи в то время были безлунными. Вот эта надвигающаяся темнота и оказалась для меня роковой. Некоторое время я шёл лесом, затем вышел на поляну, заросшую невысоким кустарником. И тут я вдруг стал слышать странные звуки, похожие на чётко звучащие щелчки. Подумалось, неужели какие-нибудь птицы ещё не спят, и я продолжил движение, продираясь сквозь кустарник. Но не успел преодолеть и десятка метров, занеся ногу на очередной шаг, почувствовал, как какая-то рука (её белесый цвет был виден даже в глубокой темноте позднего вечера) схватила меня за носок сапога и так дёрнула вниз, что я рухнул на дно окопа со всем клоунским реквизитом... Боец, обложив меня отборной матерной бранью, воскликнул: «Чего ты ходишь здесь без оружия?»
Мне трудно было разглядеть его в темноте, но я ответил: «Какое оружие? Вы что, не видите, что со мной клоунские башмаки и воронка с ведром? С ними я выступал на концерте в вашей роте!». После обмена такими словами выяснилось, что я заблудился, и вместо движения к командному пункту полка двинул в противоположную сторону и наткнулся на наш передовой «секрет»! А пройди я несколько шагов правее или левее, сразу бы нарвался на немецкие «дозоры» и был бы убит либо пленен. Слышимые же мною щелчки производились, ни много, ни мало, шальными пулями при встрече с деревьями и кустами! Мне невероятно повезло с самого начала: я не был убит шальной пулей и не попал к немцам в плен.
Как я узнал, меня уже начали разыскивать и старший сержант «секрета» доложил по телефону, что я найден и он отправит меня с сопровождающим на командный пункт роты, что и было сделано. Командный пункт роты — это небольшой блиндаж глубиной около 2-х метров, двухъярусными нарами и столиком с несколькими телефонными аппаратами. На протяжении ночи болотная вода поднималась до нижнего яруса нар и мы черпали её вёдрами и выливали подальше от блиндажа несколько раз за ночь. Утром меня благополучно доставили в сопровождении на КП полка.
Здесь собралась вся наша бригада. Планируемый цикл выступлений был завершён. Подъехала знакомая полуторка с поперечными скамейками из досок, нас усадили в её кузов и отвезли в Демянск на аэродром. Оттуда самолётом Ил-14 отправили в Москву.
Через некоторое время бригада Московского государственного цирка и эстрады была собрана вновь и отправлена на фронт в Румынию, но ... уже без меня - я вернулся в школу в 9-й класс и продолжил учёбу. В 1945г. я окончил школу и был призван в армию, в которой прослужил, а после увольнения проработал, в сумме ровно 60 лет, до 15 декабря 2015 года. Кстати и звание «Ветеран Великой Отечественной войны», которым я весьма горжусь, было присвоено мне, как участнику трудового фронта, в том числе на основании документов, представленных кадрами Московского цирка.
Ветеран Великой Отечественной войны и Вооруженных Сил СССР, Член Союза писателей России, доктор технических наук, профессор, полковник
Трошин Г.И. 30 ноября 2024г.
Тема статьи